Малкон настороженно наблюдал за улицей из-за решетчатых ставен. Пока вроде бы все было тихо. А Мушарафф растерянно замер перед столом и шкафом — полки были заставлены аккуратными рядами хозяйственных книг, папками с документами, разнообразными записями. Взять это все с собой он, разумеется, не мог, а бросить на произвол судьбы дело всей своей жизни по приказу малознакомого человека было свыше его сил. Малкон чуть обернулся:

— Только самое важное. То, что может погубить чьи-то жизни. Остальное, увы, придется бросить.

— Да-да, — работорговец внезапно почувствовал тяжесть в груди и медленно осел в кресло.

Малкон выругался себе под нос, вышел из комнаты, скрипнули ступени лестницы, затем с кухни донесся звук передвигаемой посуды и хлопанье дверей шкафчиков. Прошла минута — и незваный гость вернулся с глиняной кружкой и бутылкой вина. Вынув зубами пробку, он налил темно-рубиновой жидкости почти до краев и сунул работорговцу в руки.

— Пейте. До дна.

Мушарафф попытался отказаться, но, поймав тяжелый взгляд светлых глаз, послушно проглотил все до капли. “Теперь я на ноги встать не смогу”, - подумал он с каким-то мрачным злорадством. Но, к его удивлению, слабость отступила, сердце начало успокаиваться, и даже мысли заработали спокойнее и быстрее.

— Рад, что вам лучше, — Малкон опустился перед торговцем прямо на пол и сказал как-то совсем просто, суровый тон его уступил место сочувствию: — Извините, что все так внезапно. Вам тяжело сейчас, у вас мир рушится, а я тороплю вас, выгоняю в ночь и неизвестность. Мне жаль, поверьте. Но единственное, чем я могу помочь — попытаться спасти вас. Вы кажетесь мне хорошим человеком, я не хочу взваливать на себя груз вины еще и за вашу жизнь.

Мушарафф оглянулся по сторонам, тряхнул головой, отгоняя усталость, и встал.

— Всего минута.

Он быстро накинул на себя обычную одежду: рубашку, штаны, просторный балахон. Голову покрыл скромным тюрбаном, отлично, впрочем, спрятавшем отливающие серебром волосы. Снял с шеи ключ, отпер замок на ящике стола, вынул оттуда какие-то документы, уложил их в сумку. Затем достал из шкафа несколько увесистых кошелей с монетами и один, поменьше, с камнями.

— Я готов.

На улице ухнула ночная птица. Малкон нахмурился:

— Пора. Держитесь позади меня. Если со мной что-то случится, доверьтесь моим друзьям — они выведут вас.

Вдвоем они выскользнули на улицу через калитку для прислуги. Из темноты к ним вынырнули еще двое, прикрывая по сторонам и со спины. Малкон шел впереди, часто останавливаясь у поворотов, прислушиваясь, всматриваясь во мрак. Несколько раз приходилось прятаться в узких переулках, пропуская мимо ночную стражу, однако, чем дальше от богатых кварталов они уходили, тем реже встречались на улицах патрули. В конце концов нижний город надежно укрыл их от преследования.

Мушарафф совсем потерялся в направлениях, поворотах, узких переходах, где едва ли могли разминуться двое прохожих, и безликих калитках, что безропотно пропускали спешащих людей через задние дворы или хозяйственные постройки. Впрочем, сквозь зловоние бедных кварталов пробился резкий свежий запах, а уже совсем скоро беглецы вышли к реке. Небо на востоке начало медленно светлеть, и Малкон поспешил укрыться в покосившейся хибаре, окруженной со всех сторон лодками и сетями. Тут пахло рыбой, тиной, а земля была густо усеяна блеклой чешуей.

Рабовладелец последовал за проводником, однако внутри хибары его встретила совершенно неожиданная обстановка: строгий порядок, чистота и какая-то почти военная организованность. У дверей стояли дорожные сумки, набитые до предела, к ним были примотаны свернутые походные плащи. На лавке аккуратными стопками лежала одежда — бедная и потрепанная, но чистая и старательно зашитая. Мушарафф замер в нерешительности, наблюдая, как двое мужчин, одетых как простые рыбаки, проверяют снаряжение, более подходящее наемникам с севера или даже воинам городской стражи.

— Командир, мы готовы отправляться как только откроются водные ворота, — обратился один из них к Малкону. — Как доберемся до Кимши, оставим лодку там и выйдем на тракт. Каковы дальнейшие приказания?

— Дальше определите сами, уверен, о том, где будут войска Недоре, расскажет любой житель империи.

Он поднял с лавки стопку одежды и протянул ее Мушараффу:

— Пожалуйста, переоденьтесь. Вы должны выглядеть, как рыбак, иначе вас из города не вывезти.

— Куда вы меня отправляете? — работорговец только сейчас начал понимать, что Малкон — не обычный головорез, удачно поднявшийся к вершинам городского дна, или особо предприимчивый северный наемник, которому подвернулись два-три выгодных заказа.

— На север, — коротко пояснил темноволосый, сверкнув глазами. — Вас довезут до лагеря лорда Хальварда. Неловко вышло, но на неопределенное время вам придется стать там вынужденным гостем. Вреда вам никто не причинит, но и отпускать вас без присмотра, увы, слишком рискованно. Как только война закончится, вы вновь обретете свободу.

— Неловко — слабо сказано. Кто же вы такой?

— Вы и сами уже, верно, догадались, — теперь северянин улыбался абсолютно открыто.

Мушарафф не нашелся с ответом. Вместо этого пришлось переодеваться в чужую одежду, а его собственную тут же свернули и спрятали в одну из двух дорожных сумок. Малкон выглянул на улицу.