Ладонь легла на шершавый ствол. Я ощутил мощь этого дерева, его возраст, подобно маленькой белке пробежался по каждой ветке, посчитал сучки и трещинки. И понял одно — сейчас этот ясень в моей власти. Он мой инструмент для прохода в иной мир. Это и есть дверь.

Странное было ощущение. Словно одна сила пыталась соединиться с другой. Сияние от моей руки перешло на ствол дерева, охватило его, как пламя обнимает сухую листву, ослепительно вспыхнуло и погасло.

Первое, что я даже не увидел, а ощутил — нечеловеческий холод. Будто какой-то нехороший индивид засунул меня в морозильную камеру и закрыл дверь. Кстати, о ней. Дерева не было. Точнее когда-то, очень давно, на этом самом месте оно, наверное, росло. А теперь лишь остался замерзший остов выщербленного временем пня. И я стал оглядываться дальше.

Сначала сложилось ощущение, что меня перенесло в глухую тайгу. Голые ветви кустов, застывшие безжизненные деревья, расстилавшаяся под ногами нетронутая белоснежная пелена. Вот только вряд ли в тайге небо иссиня-черное, как рассыпанная сажа. И воздух спертый, воняющий тухлыми яйцами.

Я вслушался в леденящую тишину — ни звуков птиц, ни шепота ветра, ни единого намека на нечто живое. Абсолютное ничто. Поневоле начнешь нервничать. А еще я стал понимать, что место, где мне довелось оказаться, уж отдаленно походит на ту самую поляну в моем родном мире. Очень холодной зимой, когда все звери и птицы убежали прочь. А что, если это действительно так и есть?

Если все так, то единственным местом, где что-то и может быть является школа. Поэтому я, стуча зубами и проваливаясь в снег, побрел в сторону главного корпуса. Еще одна странность, Сияние, которым оказалось удобно подсвечивать путь, не тратило силы. Вообще. Энергии здесь оказалось и вовсе в избытке. Силой можно было захлебнуться, как холодной водой в проруби. Кстати, как долго человек способен выдержать при отрицательной температуре, если собрался провести утро в теплом сентябрьском лесу, а оказался черт знает где?

Сияние становилось все ярче. А я сам напоминал теперь ходячий прожектор. Кстати, если сила тут халявная, вдруг поможет стихия? Я едва взмахнул рукой и снег утрамбовался в ровные кучки с двух сторон от импровизированной тропинки. Вот так-то гораздо лучше. И идти можно быстрее. Чтобы как-то согреться я побежал, напоминая собой ярко освещенный ледокол посреди бескрайнего замерзшего океана.

Вот только мой запал пропал достаточно быстро. Выбравшись туда, где должен был быть центральный корпус с главной площадью школы, я не обнаружил ничего. НИЧЕГО! Все те жа унылая картина мертвой вечной зимы. Пальцы кололо тысячей игл, щеки и нос больно кусал мороз, а ноги попросту задубели.

И тогда я почувствовал его. Первое живое существо в этом мире. Невероятной силы, которая затмило собой все. Оно было далеко, в нескольких десятках километров. Спало долгие годы. Но вдруг размежило усыпанные инеем веки, принюхалось и встрепенулось. Оно почувствовало мое присутствие, так же, как и я ощутил его.

И тогда все пришло в движение. Могучие лапы оттолкнулись от земли, набирая ход. Хвост с костяными наростами стал яростно бить на бегу по бокам, пасть открылась в предвкушении вкусного ужина. Я не видел четко существо, но явственно чувствовал его образ. И он мне очень не понравился.

— Идиот, — раздался над самым ухом знакомый голос.

Признаться, я никогда не был рад такому обращению. Потому что прозвучало оно из уст Якута. Наставник схватил меня в охапку, тряхнул и в следующее мгновение мы вывалились домой. Вот главный корпус, там наши флигеля и Башни. Они тоже на месте.

— Чттто этто бббыло? — стуча зубами от холода, спросил я.

— То, что ты так хотел увидеть, — все еще злясь, ответил Якут. — Истинный мир. Мир силы.

… сила никогда не подчинялась людям. Многие маги считали ее инструментом, за что бывали серьезно биты. Опустошенные сходили с ума, подвергшиеся резкому выплеску разлетались на части, а сила не замечала всего этого. Цель ее казалась неподвластна самому острому уму.

С какой стати было ей приходить к юноше, в роду которого несколько столетий не рождалось волшебников рангом выше мастеров? Но именно он почти поднялся до патриарха в свои тридцать два года, завоевав полмира.

С какой стати обедневшему дворянину давать в руки столько энергии, что он даже не мог ею нормально управлять? Этот недотепа отказался от магии, выбрав себе стезю художника и скульптора. Но даже в мраморе от его Давида исходило столько силы, что статуя стала одной из вершин мирового искусства.

Зачем, в конце концов, стала она бешено расти в посредственном маге — еще вчера симбирском гимназисте, который залил кровью гражданской войны одну из самых больших стран мира?

Вопросы, вопросы, вопросы. Ответов на них нет и не могло быть. Сила сама выбирала людей, в которых рассчитывала проявиться, не спрашивая ничьего совета. В какой-то момент эта могучая энергия решила, что ей слишком тесно в одном мире и создала второй, являвшийся точной копией прежнего. Туда она ушла, оставив здесь лишь слабые отголоски себя. Но не закрыла полностью все двери. Самые могущественные маги прошлого, старого мира оказались способны посетить мир новый, наполненный силой. Или даже переселиться. Только все вышло не так, как они ожидали.