– А с какой стати я должна быть слишком благоразумной?
– и добавляла: - Хватит того, что я хоть чуточку благоразумна.

– Но Кондуктор о чем-то догадывается. Он так странно на тебя смотрит.

– Ах, он наверно думает, что у меня нет билета! И вообще - не могу же я вдруг перестать летать!

Как крылаты рассветы весною!

Облака плывут надо мною.

Скверы, улочки вслед переулку

Так и рвутся скорей на прогулку.

Рядом с ними молочная пляшет,

Белым тентом как крыльями машет.

Днем я вижу все это воочью,

Не летать же мне по небу ночью!

– Зато кроме меня да двух-трех соловьев никто тебя не увидит, заметил Алоиз.

– Взлететь к луне и звездам? Ну нет, я не настолько ПОЭТИЧНА. Предпочитаю летать нормально, по-человечески, днем!

И все чаще она вылетала через переднюю площадку на маленькие прогулки.

– Леокадия!
– увещевал ее Алоиз.
– Ты дождешься! Будет авария!

В ответ на это Леокадия показывала ему надпись:

ВСТУПАТЬ В РАЗГОВОРЫ

С ВАГОНОВОЖАТЫМ ЗАПРЕЩАЕТСЯ

Тогда Алоиз сделал ей другую надпись:

ВАГОНОВОЖАТОМУ ВЫЛЕТАТЬ

ИЗ ВАГОНА СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ

– Этот запрет не в счет, - возразила Леокадия.
– Отцы Города о нем ничего не знают.

А поскольку Кондуктор мирно подремывал в пустом вагоне, Леокадия воскликнула:

– Но-о, Леокадия!

И вылетела из вагона через переднюю площадку. Но она летела не над трамваем, а чуточку впереди, чтобы в случае опасности вернуться в головной вагон и притормозить. Дул резкий ветер и, быть может, поэтому она не заметила, что на перекрестке Старомодной и Неизменной улиц красный свет, а это означало - проезд закрыт.

– Эй, там, наверху!
– воскликнул Сержант полиции, стоявший на углу Старомодной и Неизменной.
– Что вы лезете прямо на красный свет?!

Он подпрыгнул и схватил Леокадию за правое копыто.

– Отпустите меня! Может быть несчастный случай!

– Конечно, может! Ведь у вас, небось, и водительских прав нет.

– Ну, уж в трамвае-то я имею право ездить!
– заявила Леокадия.

– Такие права есть у каждого. А у некоторых имеются даже проезд...

Он, наверное, хотел сказать - "проездные билеты", но не успел мимо него промчался на полном ходу разогнавшийся Тринадцатый.

– Стоп! Стоп!
– крикнул Сержант, вынул свисток и даже сплюнул от волнения.

– Ну и что толку?
– рассердилась Леокадия.
– Трамвай тоже плевать на вас хотел!

Взмахнув крыльями она полетела вдогонку за Тринадцатым, потому что Алоиз никак не мог его остановить. Трамвай чуть было не налетел на какую-то машину и Леокадия предотвратила аварию в самый последний момент.

– Я выхожу, Леокадия, - сказал Алоиз.

– Нельзя, - ответила Леокадия, - это еще не остановка.

– Я выхожу из игры. И тебе советую больше не играть в эти игры.

Впрочем, на этот раз совет был совсем не обязателен. Сержант наконец догнал Тринадцатый и вежливо посоветовал Леокадии подыскать себе другую работу.

– Вам легко говорить. А какую?

– Какую-нибудь полегче. А то здесь вы можете СЫГРАТЬ В ЯЩИК.

– Какой еще ЯЩИК?
– спросила потом Леокадия Алоиза.
– В каком ящике я могу уместиться? Ведь из любого торчали бы мои крылья.

– Ящик тебе не подходит. Тебе нужен простор, Леокадия.

ЛЕОКАДИЯ И ЗАВЕТНЫЙ ТАЙНИЧОК

Алоиз принял таблетку от головной боли и растянулся на скамейке.

– Плохо бедняге, - вздохнула Леокадия.
– Ну прямо высох... И сирень засохла.

Она быстренько съела все засохшие листья сирени.

– Я знаю, что моя работа тебе не впрок. А, может, и сирени тоже? Поленюсь немного и все пойдет на лад.

Правда, не так уж часто она ленилась. Ей приходилось помогать соседям со Старой площади и играть с их детьми, но НАСТОЯЩЕЙ работы у нее по-прежнему не было. И поэтому она скучала.

– Как это хорошо, что никогда не бывает только плохо, - размышляла Леокадия, жуя кусочек черствого хлеба.
– Когда в голове много лишних мыслей, мне хорошо, потому что в животе много еды. А когда в животе пусто, мне все равно хорошо, потому что голова свободна от всяких мыслей. А еще хорошо, что у меня есть своя маленькая тайна.

Ни слова лишнего, молчу!

Боюсь я проболтаться,

Про свой заветный тайничок,

Где радости хранятся.

Мысли свои и удачи,

Я в тайничке этом прячу.