— Ты умеешь играть на скрипке? — удивилась она.

— Умею. А что тебе бабушка обо мне рассказала?

— Она сказала, что ты… что ты познакомишь меня с Масками, и я… я смогу им показать свои стихи…

— Понятно… Так вот, показывать кому-то свое творчество, конечно, очень волнительно, даже боязно, но как иначе кто-то узнает, что ты такая красивая и талантливая вообще существуешь? Да, кому-то может не понравиться, кто-то не поймет, но это ведь не значит, что не найдутся те, кто оценит. У меня ведь после того грандиозного провала со скрипкой была мысль все бросить, но мне повезло, что рядом оказался человек, который меня поддержал, ободрил и сказал, что у меня все получится, а неудачи бывают у каждого.

Официантка принесла наш заказ, и я принялась за еду. Агнешка о чем-то усиленно думала и почти ничего не ела. И когда она очень робко пододвинула ко мне тетрадь, я искренне порадовалась, что она все же решилась. Но открыв первую страницу поняла, что ничего не понимаю — гоблинский язык не входил в перечень закаченных мне в подкорку при попадании в этот мир.

— Эм…

— Так плохо? Да? Я так и знала! Простите… Наверное, к Маскам идти уже не имеет смысла… И вообще…

— Да подожди ты! — мне пришлось прикрикнуть, чтобы остановить этот поток самоуничижения. — Я не могу прочесть! Я не знаю гоблинского! Скажи, на реорданском у тебя стихи есть? — Она кивнула. — А ты можешь мне что-нибудь прочесть вслух?

— М-могу. Прямо здесь? — она испуганно оглянулась, комкая в руках салфетку.

— А ты тихонько. Никто не услышит.

Девушка мялась еще с минуту и, наконец, решилась и начала читать. Постепенно робость ушла из ее глаз, движений и голоса, охваченная вдохновением, она читала так, что на нее хотелось смотреть! Уверена, если Гурим увидит ее такой увлеченной, с блеском в глазах, точно не останется равнодушным. Да и сами стихи вовсе не походили на тривиальные любови-моркови, о которых говорила Анига. Нет, они оказались настолько глубокими, что таких никак не ожидаешь от столь юной девушки. Возможно, именно она поможет ребятам начать выступать со своими песнями…

— Прекрасно! — признала я сразу, задвигая подальше собственную тоску от мыслей об уходе. — У тебя настоящий талант! Тебе обязательно нужно выступить перед Масками!

Зардевшаяся поначалу от похвалы девушка тут же струхнула:

— З-зачем?

— Потому что первое впечатление очень важно! Мне понравилось, как читаешь свои стихи именно ты! И ребятам тоже понравятся, а там можно будет подумать, как вплести их в музыку.

Девушка прониклась, но от перспектив публичного выступления снова сгорбилась и в волнении разорвала сжимаемую салфетку в клочья.

— Агнешка, — позвала я девушку. Она перевела на меня затравленный взгляд, а я… отзеркалила ее позу, выражение глаз, наклон головы. Точно также смяла попавшуюся под руку салфетку. А потом снова выпрямилась, расправила плечи, вздернула подбородок и прекратила суетливые движения. Девушка смотрела на меня в полном обалдении, не зная, как реагировать на пантомиму. — Какой тебе быть, решаешь только ты, — наконец, сказала я. — Но тебе вполне по силам выпрямить плечи и решиться быть смелой хотя бы раз в жизни. Покажи этим Маскам, что талантливые гоблины вовсе не редкость!

Моя речь, к счастью, возымела именно такой эффект, на который я рассчитывала. Девушка явно приободрилась, а решительный блеск в ее глазах порадовал. Конечно, я не рассчитывала, что она вот так сразу изменится, но надеялась, что начало таким преобразованиям все же положила…

…До ресторации мы дошли довольно быстро. Ребята уже поджидали меня и были удивлены, когда я, оставив Агнешку за дверью, попросила всех надеть маски.

Запала гоблинши хватило только переступить порог комнаты. Увидев несколько лиц в масках, она совсем растерялась, и помочь справиться ей с робостью снова стоило мне нервов. Наконец, теребя свою тетрадку и зажмурившись, она набрала полную грудь воздуха и начала читать стихи так, словно от этого зависела ее жизнь, как будто прыгнула в бездну — будь что будет. Но когда закончила, заслуженно получила свою долю уважительно-восхищенных комплиментов и аплодисменты, и совсем смутилась, но это уже не мешало ей счастливо улыбаться. Я же показала ей большой палец и демонстративно выпрямила плечи, намекая, что ей тоже не помешало бы это сделать. И Агнешка и вправду встала ровнее и приподняла голову, перестав поглядывать исподлобья.

Я заметила, что полугоблин смотрит на нее с явным интересом и восхищается выступлением больше других.

— Агнешка, ты сама видишь, «Маски» впечатлены. Но теперь нам нужно посовещаться. Давай завтра встретимся здесь в это же время? Тогда и обговорим все детально. Идет?

— Идет, — с надеждой улыбнулась она.

— И еще… — замялась я. — Анига говорила тебе о клятве?

— Да. Я готова принести ее хоть сейчас!

И Бром, не теряя времени, тут же проговаривал для нее слова придуманной нами клятвы.

— Гурим, проводи, пожалуйста, Агнешку домой, а то там метель начинается, боюсь отпускать ее одну, — попросила я друга, используя благовидный предлог, после того как ребята дружно сняли маски и представились девушке по всем правилам. Гурима она тут же узнала и страшно смутилась, но выглядела при этом очень мило — все же признание стольких парней способно поднять самооценку и раскрасить щеки мягким румянцем любой девушке.

Когда же за молодыми людьми закрылась дверь, Бром с Алиасом скрестили на мне вопросительные взгляды.