Вокруг меня едва заметно мерцал защитный контур. По идее щит должен быть в твой рост, и прикрывать только спереди, типа как у викингов. А то, что я наблюдала, было совсем другим. Словно кокон, который опутывал меня с головы до ног и повторял практически все изгибы моего тела на расстоянии в пару сантиметров.

— Убери немедленно! — истерично прошипела проф и уничтожила свой огненный шар, то и дело пытающийся пробиться сквозь мою защиту.

— Я… Я не умею! — испуганно ответила ей и попыталась встать на ноги. Бедро, на пару с ушибленной рукой и ожогом на ляжке, невыносимо заныли, а я, неожиданно даже для себя, заскулила от боли.

— Так, быстро привела себя в порядок и убрала воздушное поле, идиотка! Не хватало только чтобы кто сейчас вошел и заметил его!! — ноль реакции с моей стороны, и Лидочка присела рядом: — Уфф… Представь, что ты находишься дома, тебе ничего не угрожает. Ты уютно расположилась в любимом кресле и топчешь шоколадку…

— Не люблю шоко…

— Значит эклеры! Ты ешь эклеры или печенье или… Да любо что, главное, чтобы ты убедила свое подсознание, что ты в безопасности! Только быстро давай, у нас не так много времени!

Пришлось перебороть себя и представить, что я нахожусь на берегу озера и нежусь на солнышке, попивая яблочный сок. Абстрагироваться от боли было сложнее всего. Она то и дело возвращала меня в реальность и заставляла быстро и резко дышать. Особенно мешал ожог, он пульсировал и болел так сильно, что казалось, что мне без анестезии отрезают конечность ржавой пилой.

..Спокойствие… Берег озера… Зеленая трава… Солнышко светит, птички поют… Хорошая погода, красивый пейзаж… Спокойствие…

— Вот так вот лучше. — похвалила меня Лидочка и даже похлопала по плечу. Только после этого я наконец открыла глаза и увидела свое нормальное тело без призрачного кокона вокруг. А потом, эта женщина без души, прижала свою руку к моей ране. Я вскрикнула, а слезы брызнули из глаз.

— За что?!

— Нельзя. Никому. Доверять. — с садистской улыбочкой ответила она и поковырялась в ране пальцем.

Я закричала. Боль черными пятнами закрыла мне взор. Мир поплыл, а я в нем барахталась сломленной веточкой, которая только и могла задыхаться от чувства собственной никчемности — не способная противопоставить обидчикам ничего, кроме внутреннего ужаса и болевого паралича. Очередное беспардонное обследование моей раны грязным, полным бактерий и болячек пальцем вызвало во всем теле такую волну боли, что я закричала, изредка срывая голос и переходя на ультразвук. Вслед за этим пришло облегчение, хоть растревоженная свежая рана давала о себе знать, но былой боли не было. Действительность все еще двоилась от шока, но профа возле меня не наблюдалось. Затуманенным взглядом осмотрелась и нашла Лидию в нескольких метрах от меня — лежащую на спине и пытающуюся подняться, но, кажется, тщетно. Это заставило забыть о боли:

— Проф Лидия? С вами все в порядке? — тревожно позвала ее. Голос мой звучал хрипло после сорванных связок, а горло болело, только сейчас я думала не о своем здоровье и самочувствии. Лидочка дернулась, а потом засмеялась: сдавленно поначалу, но с каждым мгновением ее веселье все набирало и набирало обороты. — Проф?

— Ну ты даешь! — восхищенно выдала она. — Подумать только! Меня уложила первокурсница! — и опять заливистый смех. Я даже об ожоге забыла, прифигев от происходящего. Но проф замолчала, чтобы не менее восхищенно сказать: — Ха! Обломятся они! Черта с два я откажусь давать тебе допы!

— Кто «они»? Вы в порядке, проф?

— Совет Магов. А я — лучше всех! — женщина наконец села и радостно мне подмигнула. — Они думают, что чем больше ты развиваешь силу, тем сильнее становится криат. И боятся…. Боятсяаааа!

— Кого? — туплю жестоко, но сейчас это простительно.

— Не «кого», а «чего». Они боятся, что больше не смогут вести наблюдение за магически сильной особью. И правильно делают — криаты очень скрытные и не любят, когда за ними кто-то приглядывает. Это прерогатива только для «своих», то есть сородичей и, получается, для тебя, Любимова. К тому же, никому не известно, насколько сильными могут быть эти создания. Так что при должном физическом и магическом развитии, твой Атико может к чертям снести мой барьер.

— Вы уверены?

— Да… Нет… Не знаю. Говорю же, что о них мало что известно.

— А мне… Что теперь делать мне? Как я вообще все это смогла сделать?

— Вот это мы и будем выяснять. И заниматься мы с тобой будем, Любимова. Развиваться. Виданное ли дело, что такой потенциал пропадает почем зря! — я вообще-то имела в виду свою рану, но и такой ответ мне понравился. — А сейчас я отведу тебя к целителям. За спарринг, не сердись, но выше трояка поставить не могу, иначе пойдут вопросы «почему» и «за какие заслуги». А нам ведь проверки не нужны? — я кивнула. — Вот и чудненько. Потом проверю расписание и скажу, когда приходить.

— Но у меня есть и другие…

— Студентка, — посуровела проф, — Тебе что важней: самозащита или в каком году Беартрак убил своего двоюродного брата? — я помрачнела, поскольку покидать занятия с профом Доусоном не хотела. — Я это к примеру сказала, не впадай раньше времени в панику. Что-то придумаем.

— Спасибо.

— Не за что. — улыбнулась Лидочка. — Давай, поднимайся, симулянтка.

Хотелось возразить, но хорошее отношение Лидии мне важнее и я, скрепя зубы, попыталась встать. Со стоном передвинула ногу, от движения боль усилилась. Лидия смилостивилась и помогла мне встать, покряхтывая и поскуливая, оглашая коридоры академии завываниями придурошного привидения, мы пошли в сторону целительского корпуса.