Вряд ли после того, как Игорь и Юна исчезли за дверью гримерки, в лофте остался хоть один человек, который не слышал этого театра одного актера. Возмущены были все: конкурсантки почуяли блат, и теперь чуть ли не копытом били от злости, Рому потряхивало от ярости, потому что Игорю в очередной раз удалось безнаказанно навешать Юне лапши. Даже Рогов, который явно не привык, чтобы кто-то с ним разговаривал в пренебрежительном тоне, от гнева переливался всеми красками ярости, как хамелеон под цветомузыкой.

И тут Кулешова осенило. Если нельзя достучаться до Юны, значит, заходить надо с другой стороны. Да, возможно, она уже никогда не простит его. И, наплевав на все предостережения, свяжет жизнь с Игорем. И все-таки Рома не хотел сдаваться до последнего и твердо решил сделать все, чтобы спасти ее от грандиозного провала. А для этого ему нужны были сообщники. И одного он уже нашел.

— С ума сойти, — будто бы в никуда произнес Рома, подойдя к Рогову. — И здесь сплошное кумовство!

— Совсем стыд потеряли, — выдохнул модельер, протирая запотевшие очки. — Везде своих протаскивают!

— И не говорите! — с энтузиазмом согласился Рома. — Знаете, я стараюсь держаться от политики подальше, но вот это переходит все границы. Ваш костюм… Это прорыв! Это новое слово, новая планка в мире haute couture! Никогда не видел ничего подобного! Такие смелые линии, такой колорит… Фантастика! Изящество раннего Лагерфельда… — Рома трагично запнулся и кашлянул. — Простите, такая потеря… Изящество лучших домов моды в сочетании с русским размахом…

— Думаете? — Рогов недоверчиво взглянул на Кулешова.

Да, Рома лгал. Так бессовестно, как еще никогда в своей жизни. Но ради Юны он был готов похвалить, что угодно. И Рогов купился, как дитя малое на леденец.

— Конечно, — кивнул Рома. — И зарубить всю идею из-за политических интриг…

— А причем здесь политика? — удивился польщенный модельер.

— Как?! Вы что, не знаете? Она же дочка депутата. Под псевдонимом, конечно, но организаторы не дураки. Будут тянуть ее до последнего.

— Вот черт! — Рогов забыл о манерности и сдулся. — Она запорет мне дефиле…

— Я одного не понимаю. Как человек с вашим именем, с вашими новаторскими взглядами может согласиться на подобную манипуляцию?

— А что мне остается?

— Вы, конечно, решайте сами, — Рома набрал побольше воздуха и хорошенько прицелился перед контрольным выстрелом, — но лично я бы доказал, что никто не должен навязывать маэстро Рогову своих манекенщиц.

— И как я должен это сделать? — брови над очками-шестиугольниками вопросительно изогнулись.

— Просто не говорите им ничего. Договоритесь с другой моделью и с другим дизайнером. Уверен, здесь полно таких, кто будет рад выслужиться перед депутатом и спонсорами. Матлахова, к примеру. Тихо делайте свою работу — просто на показ двадцатого числа выйдет другая девушка.

— Н-да, у Матлаховой такие шаблонные образы… Без поддержки политиков ей не обойтись.

— Так я и говорю! Представьте, если дочка депутата упадет с подиума в вашем костюме! А если травма? Мало того, что на коллекции можно будет поставить крест, так еще и все шишки полетят на модельера.

— Слушайте, а вы ведь правы… — оживился Рогов. — Не знаю, как вас благодарить! Сменить, никого не предупредив… Гениально!

— Да что вы… — Рома скромно отмахнулся. — Просто душа болит за российскую моду.

И пока Рогов, окрыленной новой идеей, двинулся уговаривать Матлахову, Рома искал взглядом манекенщицу, которая демонстрировала «шаблонные» платья. Портфолио в обмен на необходимость выйти на подиум во флагманской коллекции самого экстравагантного дизайнера современности? Что-то подсказывало Кулешову: это не та сделка, от которой можно отказаться.

ГЛАВА 22

ЮНА Лебедева

20 минут

А посоветуйте кто-нибудь, чем бороться со сном? Кофе не помогает, энергетики гадость. Нет никаких специальных витаминок?

Кажется, я скоро превращусь в сомнамбулу.

Но есть и хорошие новости: все, кто жаждал хэппи-энда, могут радоваться. 27го июня в 12:00 в Хамовническом ЗАГСе я засвечу, наконец, белое платье. Это будет фееричное зрелище, и больше я это платье не надену никогда) Не упустите момент)

Правда, это только в том случае, если я выживу на дефиле 20го)

Периодически Юне казалось, что она потеряла счет времени и живет в вечном дне сурка. Ночной сон? Нет, о такой роскоши не приходилось даже мечтать. Вот уже две недели прошло с момента ее позорного падения, дефиле надвигалось неотвратимо и безжалостно, как цунами. Работа, ночные репетиции-тренировки, Игорь — и снова работа… Да, она сняла уютную квартиру на пару с Оксаной. Целая собственная комната без храпящих и кашляющих соседей, чистый туалет и душевая кабина, в которую не страшно залезть босиком. И новая подруга, с которой можно обсудить утягивающее белье, которая не осудит за рогалик, зажеванный под покровом ночи, и которая знает толк в модельном бизнесе для девушек со стандартной фигурой. Рай? Как бы не так. Юна попадала домой редко и, доползая до двери, вставляя ключ в замок дрожащей рукой, находила в себе сил только на прохладный душ, а после падала ничком на подушку и отключалась до очередного звонка будильника.