– Но... но...
– неуверенно произнес Магнан, - если его сварят в масле, зачем ему опыт?

– Немедленно замолчите, Магнан! Я не потерплю слюнтяев в нашей организации!

– Спасибо, что подумали обо мне, мистер Магнан, - сказал Ретиф.
– У меня все еще есть мой амулет на счастье.

– Голдовздво?
– рявкнул Папа.
– Даг я и думал!
– Он слегка повернул голову, уставился на Петляката одним глазом.
– Увидимзя на церемонии.
– Он перевел взгляд на Ретифа.
– Зам бойдешь или огажешь зобродивление?

– Ввиду количества пистолетов, на меня наставленных, - ответил Ретиф, я, пожалуй, не стану оказывать сопротивления.

В маленькой камере было темно и сыро. Руки у Ретифа затекли от наручников; он сидел на деревянной скамье перед небольшим столом, на котором стояла бутылка дурно пахнущего вина. Из-за стены доносились легкие ритмичные постукивания Ретиф сидел в камере уже больше двенадцати часов, и, по его подсчетам, религиозный обряд, в котором он должен был принять непосредственное участие, мог состояться с минуты на минуту.

Постукивания участились, стали слышнее. Раздался неприятный царапающий звук, словно кто-то провел ногтем по стеклу; затем наступила тишина.

– Ретиф, ты здесь?
– спросил из темноты тоненький голос.

– Привет, Франтспурт! Заходи в гости! Я рад, что тебе удалось удрать от жандармов.

– От этих недотеп? Ха! А в общем-то, Ретиф, у меня плохие новости...

– Выкладывай, что случилось, Франтспурт. Я - весь внимание.

– Сегодня - праздник, и старый Шизик решил одним махом покончить со всеми своими неприятностями. Хуги уже много месяцев строят Выкуриватель, стаскивают к нему все подряд, начиная от тряпья и кончая старыми автомобильными шинами. Когда праздник будет в самом разгаре, священники собираются поджечь этот хлам и включить помпы. По системе труб дым пойдет в наши жилища. Понимаешь, что это значит? На несколько миль вокруг спизмам негде будет укрыться. Ребятам придется покинуть веками обжитые дома и спасаться на поверхности, где их будут поджидать папские стражники. Спизмам придет конец!

– Душераздирающая история, Франтспурт, и я с удовольствием тебе посочувствовал бы, если бы в данный момент не находился в безвыходном положении...

– Да, конечно, ритуальная церемония. Тебя собираются...
– Франтспурт умолк, прислушался. За дверью послышалось звяканье металла о металл.

– Боже великий, Ретиф! За тобой пришли, а я так и не успел сказать тебе самого главного: слишком много времени ушло на прокладку тоннеля, а затем я сдуру начал болтать не о том...
– В замочной скважине скрипнул ключ. Послушай, ты пил вино из этой бутылки?

– Нет.

– Замечательно! В него подмешан сильный наркотик. Когда я уйду, вылей вино и сделай вид, что ничего не соображаешь. Веди себя послушно, выполняй все их распоряжения. Если только они заподозрят тебя в обмане, всем терри на Хуге перережут горло! Крепко запомни: ни в коем случае не поднимай головы, не вытягивай рук и сомкни ноги, когда...
– Ключ в замке повернулся с громким щелчком.
– Убегаю! Счастливо оставаться!
– В углу зашуршало, наступила тишина.

Ретиф схватил со стола бутылку, опрокинул ее над дырой, где только что исчез Франтспурт.

Тяжелая дверь распахнулась настежь, и в камеру неторопливо вошли священник в черной рясе и три стражника с копьями наперевес. Ретиф стоял с пустой бутылкой в руке, загораживая собой дыру.

– Гаг ды зебя чувздвуешь, дерри?
– Священник оглядел Ретифа с головы до ног, подошел к нему вплотную, поднял веко, удовлетворенно хмыкнул. Забрав из безжизненной руки пленника пустую бутылку, он поставил ее на стол и громко сказал: - Дебленьгий.

– Ды уверен?
– придирчиво спросил один из стражников.
– Од эдих иноздранцев можно ждадь чего угодно.

– Гонечно уверен! Гиберазцидиумные реагции зуброзадылочных гагдамихгланд типичны. Глаззический злучай. Уведиде его.

Подталкиваемый наконечниками копий, Ретиф прошел по освещенному факелами коридору, поднялся по спиральной лестнице и неожиданно очутился на залитой солнечным светом площадке. В шуме голосов, доносившихся со всех сторон, отчетливо слышался один-единственный голос.

– ...уверяю дебя, бозол Быдлозад, наше озновное божездво, Иг-Руги-Ноги, не дольго брегразный архидегдурный бамядниг, поздоянно набоминающий баздве о вдором бришездвии, но и орагул, регулярно вещающий по зредам в чаз боболудни. Гонечно, мы не взегда бонимаем, о чем он говорид, но взе злушаюд его з бочдидельным возхищением...

Глаза Ретифа привыкли к яркому свету, он увидел огромный трон из черного дерева с резными змеями, на котором величественно восседал Папа в алой мантии. Справа от него стоял Петлякат, слева - сотрудники дипломатической миссии, окруженные солдатами с ятаганами.

Священник, сопровождавший Ретифа, подошел к трону, елейно поклонился.

– Ваша Надменноздь, Дод-Гдо-Избран находидзя здезь.
– Он махнул рукой в сторону Ретифа.

– Он... ах?..
– Ай-Душка-Шизик вопросительно Поднял бровь.