Папа сунул палец в большую хрустальную салатницу, вытащил его, внимательно осмотрел со всех сторон, затем взял салатницу в руки и одним движением кисти швырнул ее содержимое на накрахмаленные рубашки дипломатов, стоявших по стойке смирно с застывшими улыбками на устах.

– Гдо эди брихлебадели?
– громко осведомился он.
– Дальние родздвенниги? Ждуд объедгов? Я доже мучаюзь з родздвеннигами. Вернее, мучалзя. Две недели назад у наз был браздник Замобожердвования, вод я и бринез велигую жердву, одбравив взех до единого г их бредгам.

– Неплохая идея, - заметил Ретиф.
– Думаю, многим теперь понравится заниматься самопожертвованием.

Папа взял со стола тарелку, на которой лежали бутерброды с икрой, наклонил ее и, когда бутерброды посыпались на землю, поднес тарелку, к носу, понюхал и осторожно откусил от нее маленький кусочек.

– Я даг много злышал о блюдах дерри, - сказал он, шумно жуя.
– Немного жездковадо, но вкузно.

Он откусил от хрупкого фарфора еще один кусочек и протянул тарелку Ретифу.

– Закузывай, - милостиво предложил он.

– Спасибо, Даша Надменность, но как раз перед вашим приходом я выпил бутылку пива. Не хотите ли отведать тарелки из обеденного сервиза? Гурманы от них просто в восторге.

Двери, ведущие на одну из террас дворца, распахнулись настежь. Честолюбивые чиновники посольства разом приняли позы почтительного ожидания, заулыбались. Коренастая фигура Чрезвычайного Посла и Полномочного Министра Земли, в огромном красном тюрбане и в короткой, вышитой золотом, ночной рубашке хугов, торжественно вышла вперед. Рядом шагала точно такая же фигура, но с копной ярко-оранжевых волос на голове. Магнан шел в двух ярдах сзади.

– Ваш бозол - двойниг?
– поинтересовался Папа, делая шаг навстречу приближающейся парочке.

– Нет. Это - миссис Петлякат, - пояснил Ретиф.
– Если б я был на месте Вашей Надменности, я бы незаметно избавился от недоеденного блюдца: она звереет, когда сердится.

– Броглядые замки, таг и норовяд зъэгономидь на жрадве.
– Папа выкинул ободок блюдца в грибовидный куст.
– Ах, бриведздвую ваз, бозланниг Гадобляд!
– громыхнул он.
– И вашу очаровадельную делгу. Надеюзь, она згоро бонезед?

– Понесет?
– Петлякат растерянно огляделся по сторонам.
– Что понесет?

– Надеюзь, вы вовремя брюхадиде звоих делог?
– радостно улыбаясь, заявил Папа.
– Или эда - злишгом здарая? Не здрашно, я уверен, чдо в звое время она была брегразной броизводидельницей.

– Какая чушь!
– басом рявкнула миссис Петлякат, выпрямляясь во весь рост и гневно сверкая глазами.

– Между брочим, - продолжал Ай-Душка-Шизик, - я дербедь не могу разговаривадь о делах за едой, и боэдому бредлагаю немедленно обзудидь зоодведздвующий злучаю бодарог. Зо звоей здороны, я годов забыдь маленьгое недоразумение з бывшим бозлом и, не зобродивляязь, бринядь любую зумму в размере од одного миллиона гредидог и выше.

– Миллион кредиток?
– пробормотал Петлякат.
– Подарок?

– Гонечно, езли вы не ходиде брозлыдь жмодом, можеде бодгинудь еще миллион.

– Миллион кредиток из фондов Корпуса? Но... С какой стати, Ваша Надменность?

– Э, нед, - Папа укоризненно помахал перед носом посла толстым, как сарделька, пальцем.
– Не вмешивайдезь в наши внудренние дела!

– Что вы. Ваша Надменность! Я только хотел узнать... э-э-э... по какому случаю мы должны сделать вам подарок?

– Зегодня вдорниг.

– О!

Папа миролюбиво кивнул.

– Вам бовезло, чдо не зреда. В зреду бришлозь бы бладидь вдвойне.
– Он взял бокал с подноса у стоявшего поблизости официанта, выплеснул коктейль на землю, откусил хрусталь от ободка и принялся задумчиво жевать.

– Блохой бугед, - пробормотал он.

– Мой лучший хрусталь!
– миссис Петлякат схватилась за сердце.
– А этот козел жрет его и не подавится!

– Гозел?
– Папа подозрительно посмотрел на нее.
– Гдо датой гозел?

– Нечто вроде гурмана, - быстро нашелся Петлякат, отирая платком вспотевший лоб.
– Известен своим изысканным вкусом.

– А деберь о бензии, - сказал Папа.
– Зущая безделица. Дызяча в день бозлужид догазадельздвом вызогой оценги моих зазлуг зо здороны Горбуза.

– Тысяча в день... чего?
– Посол недоуменно оглянулся на дипломатов, стоявших все с той же почтительной улыбкой на устах.

– Гредидог, разумеедзя. И не забудьде о зубзидиях на хугзгую бромышленноздь, зкажем бо бядьдезяд дызяч в мезяц. Деньги можеде бладидь лично мне, чдобы избежадь бюроградичезгих броволочег.