Используя подсказки из отражений, Вадим помогает раскрывать запутанные преступления. Он слышит отражения, получает ответы на собственные вопросы и за отзывы с другой стороны больно платит собой. Ему предстоит раскрыть тайны жизни серийного убийцы, который жестоко расправлялся со своими жертвами осколками зеркал, загадочно погибшего при невыясненных обстоятельствах много лет назад. Вадим отправляется в отражения, чтобы узнать причину, толкнувшую убийцу на преступления, но его в планы неожиданно вмешивается человека, сотканный из стекла, и осколки слепых зеркал. Чтобы в очередной раз вернуться из отражений, Вадиму предстоит заплатить дороже обычного. И не только собой.
Глава 1. Впусти
– Впусти, – хмуро бросил Вадим волнам реки, которые смело накатив, скрыли пальцы его руки в толще мутной воды.
Ответа не последовало. Отражения на неспокойной водной поверхности безмолвствовали, но Вадим не отступал. Он поднялся, отряхнулся от капель надоедливого мелкого дождя и направился вдоль набережной к пешеходному мосту. Всё равно заговорят, он и не с такими приходил к тонкому взаимопониманию. Сейчас глубже возьмёт.
Тот, кто говорит с отражениями, говорит со смертью – самое частое, что слышал Вадим в свой адрес. Он не спорил и не отмахивался. Соглашался. Что ответить, если так и есть, если размытые силуэты с отражающих поверхностей отзывались, когда он просил помощи. Но отражения не всегда были открыты к общению. Вот и сегодня они молчали.
Пронизывающий холодом ветер встретил Вадима и его спутников на безлюдной набережной, заставил поёжиться и полностью застегнуть молнию на тонкой осенней куртке и накинуть капюшон.
Вадим потер озябшие руки и, присев на корточки, потянулся к воде. Там, в течении реки смутно отразились он сам и Алиса с Артёмом, брат с сестрой – лучшие из его друзей, единственные.
Осторожно дотронулся до воды: мутная и противная. Растворила река в себе по незнанию и наивности чужое нечистое начало, мечется теперь меж двух берегов, пытается выплеснуть обратно навязчивый мусор, хочет очиститься, излечиться, светлее стать и прозрачней, но не получается. Несётся ниже по течению, туда, где платина и шлюзы. Вниз резко с высоты упадёт, стряхнёт неряшливость, которую подхватила от людей, освободится и дальше побежит. Оживёт река, встрепенётся, и расправится. Может, чище вода станет, может, нет, неважно уже будет. Спокойной она из пены выйдет, гладкой и уравновешенной.
Вадим же в противовес реке неустойчив и ершист, разборчив и осторожен, требователен к окружающим и к себе. С самого себя спрашивает крайне строго, не жалеет и за промахи не оправдывает. Сделал – плюс гордости и самоуважения в копилку личных побед, не сделал – минус, выговор, беспощадный разнос собственной неспособности взять всё и вся вокруг себя под контроль. Не перехвалит лишний раз себя, не расплывется в сочувствии. Либо смог, либо нет. Сегодня и сейчас пока не смог.
Пальцы его руки исчезали среди набегающих волн, тут же появлялись на пару секунд и снова скрывались в тусклом потоке. Хотелось скорее освободиться от ответных приветствий реки, отдёрнуть руки, стряхнуть назойливое чужое прикосновение, подняться и идти прочь. Быстрее, ещё быстрее, бежать, не оглядываясь. Отмыться, согреться под теплым мягким пледом в удобном кресле с чашкой горячего чая в руке и забыть об этом месте, как о неприятном сне. Только мокрая гладь не отпускала, она отражала и прямо сейчас подсказывала.
Замер Вадим, не шевелился, почти не дышал. Показывали ему сейчас, оставалось только рассмотреть.
По поверхности воды пошли еле заметные круги, и проявились граффити. Огромные несимметричные головы уродливых людей угловато громоздились на хлипких шеях. Их белые безжизненные лица кривились в ехидных улыбках, чёрные невидящие глаза съехали к носу, тонкие прозрачные руки болезненно кривились в костлявых локтях, гнутые пальцы вздыбились в суставах безобразными шишками. На порванных майках корявых людей надпись. Одна и та же у обоих: «Верни. Мне. Моё».
Вадим надменно хмыкнул. Второразрядное искусство, да и создатели этих творений, похоже, далеки от классического видения мира и себя самих. Экспериментаторы-неумехи, бездари.
Он убрал руку от воды, как только отражение исчезло, и, медленно поднявшись, стал внимательно осматриваться вокруг. Поднял голову и задохнулся, когда наглый ветер цинично швырнул ему в лицо коктейль из пыли, сухой листвы и мелкого щебня с асфальтированной набережной. Запоздало прикрыл нос рукой, но не помогло. Едкий микс забился в глаза, нос и рот, противно заскрипев на зубах и пересушив губы. Он прокашлялся и рывком отряхнулся, зло выдохнув. Граффити. Граффити. Верни. Мне. Моё. Что за бред, что Вадиму, только что показали? Граффити.
Развернулся на месте и захлебнулся новым порывом ледяного воздуха. Чего пристал-то, ни к тебе пришёл, пропусти. Придерживая рукой капюшон толстовки, чтоб неугомонный ветер не драл волосы, он продолжил осматриваться и бросил беглый взгляд сразу вдоль всей ухоженной набережной. Граффити. Нет их здесь.
Над его головой висячий пешеходный мост с гигантскими тросами и массивными колоннами. Люди неспешно прогуливались по нему, фотографировались на фоне реки и любовались городскими пейзажами, невзирая на непогоду. Красиво, стильно, уютно. Только-только после реконструкции. Пешеходы до края моста доходили и обратно. Почему? Раздосадовано Вадим хлопнул ладонью самого себя по лбу. По ту сторону набережной, что? Ничего!
Он нетерпеливо сорвался с места и, не оглядываясь, помчался вверх на мост. Никого не ждал, ничего не слышал, забыл про друзей, которые незаметно ушли на второй план. Там впереди ничего. Шёл быстро, глотал холодный воздух и морщился, налетал на редких прохожих и, не обращая внимания на их недовольства, продолжал движение.
Вадим быстро добрался до другого берега и осмотрелся. Позади его нагоняли Артём с Алисой. Впереди ступени, ведущие вниз к реке. Здесь, по ту сторону, неухоженные они, раскрошились от времени и непогоды, местами их и вовсе не было. Крошево бетона – это всё, что осталось от лестницы. Перепрыгивал, скользил, скатывался, оступался. Ещё вниз. Под мост.
Рядом Артём грубо доламывал остатки лестницы неуклюжими попытками устоять на поломанных ступенях. Алиса спускалась осторожно, несмело нащупывая твёрдую основу ногой. Вадим протянул ей руку, безмолвно предолгая помощь. Алиса не отказалась, и остаток сложного пути они преодолели вместе.
Серая одинокая набережная тонула в нудной тишине. Под ногами бетонные плиты с проросшей между стыков и трещин травой, хлам повсюду, огрызки стекла, бумага, пакеты. Пепелища костров, бутылки, прах когда-то еды, смятые одноразовые стаканчики – остатки мгновений триумфа человеческого безрассудства над способностью думать, понимать и чувствовать. Эстетика никчёмности, философия: «Живём один раз». Вадим прикрыл нос рукой, чтобы не вдыхать местные ароматы, словно боялся заразиться бесполезностью тех, кто здесь наследил.