Наутро пошёл он вместе со своей женой в царский дворец. Царь принял его в своих внутренних покоях и промолвил:

– Неразумный! Ты испугался проповедника моей воли, хотя не сделал против меня ничего достойного смертной казни. Как же тебе можно было учить меня, когда я отдал предпочтение нищим – проповедникам Божиим, которые громогласнее всякой трубы проповедуют мне о смерти и о страшном пришествии моего Владыки, перед которым я без числа согрешаю?

– Так, нынче обличая своё безумие, – заключил царь, – таким образом, устрашился ты.

Но так как брат высказал своё недовольство царю по совету придворных вельмож, то царь и их не оставил без обличения. Он приказал устроить четыре ящика, два из них позолотить снаружи, а внутрь положить смердящих костей. Другие же обмазать смолой и сажей, а внутрь положить драгоценные камни.

Приготовив это, царь позвал вельмож и, указывая на ящики, спросил их:

– Какие ящики для вас лучше – позолоченные или обмазанные смолой?

Вельможи указали на первые. Царь приказал раскрыть те и другие. Дело объяснилось. Тогда царь сказал вельможам:

– Знайте же, что нужно обращать внимание на внутреннее и сокровенное, а не на внешнее. Вы обиделись, когда я поклонился плохо одетым нищим. А я видел очами разума, что они честны и благородны душою.

Однажды авва Агафон шел по дороге со своими учениками. Один из них нашел на дороге небольшую связку зеленого мелкого гороха, и сказал старцу:

– Отец! Если ты благословишь, то я возьму это.

Старец внимательно посмотрел на него, и как бы удивляясь, спросил:

– Разве ты положил тут эту связку?

– Нет, – отвечал ученик.

– Тогда как же ты хочешь взять то, чего не положил? – проговорил старец.

Как-то раз птицелов поймал соловья, хотел зарезать и съесть его. Соловей начал просить пощады.

– Какая польза тебе, – говорил он, – если ты зарежешь меня? Отпусти лучше меня, и я дам тебе за это три совета.

Птицелов согласился. Соловей ему сказал:

– Никогда не гоняйся за тем, чего поймать не можешь, никогда не печалься о том, что уже прошло и миновало, и не верь никогда неправде.

Птицелов отпустил соловья. Соловей вспорхнул на ветку дерева и решил испытать своего освободителя – узнать, как он принял его советы.

– Неразумный, – проговорил он птицелову, – какое сокровище ты выпустил из рук! У меня внутри находится драгоценный камень величиной в страусиное яйцо.

Опечалился птицелов своей оплошности и начал снова заманивать соловья.

– Приди погостить у меня, – говорил он, – а потом я опять отпущу тебя.

– Теперь-то я понимаю, – промолвил соловей, – твоё легковерие и безумие: не можешь поймать меня на лету, а пытаешься поймать; раскаиваешься, что выпустил меня – жалеешь о том, что прошло; веришь, что внутри у меня страусиное яйцо, хотя оно не в пример больше меня. Ты не воспринял мои советы.

Однажды некий человек спросил у одного старца:

– Скажите, батюшка, как это вы не только не гневаетесь на тех, кто о вас нехорошо говорит, но и продолжаете любить их.

Старец долго смеялся и ответил:

– Скажи, человече, у тебя был маленький сын?

– Был.

– Сердился ли ты на него, если он что-либо и не так делал или не так говорил?

– Нет.

– Не старался ли ты, напротив, как-нибудь покрывать его недостатки, чтобы он не расстраивался?

– Старался.

– Так и я: не гневаюсь и продолжаю любить.

Один человек, спасаясь от единорога, гнавшегося за ним, попал на край пропасти, где росло дерево. Забравшись на него, он считал себя уже в безопасности, когда посмотрел вниз и увидел, что дерево, за сучья которого он уцепился, подтачивают две мыши. Посмотрел он ещё ниже и увидел на дне пропасти змею, раскрывшую свою пасть и готовую ужалить его.

Находясь в таком безнадёжном положении, он начал озираться кругом и увидел, что по одному из сучков дерева маленькими каплями стекает мёд. Забыв всю опасность своего положения, он устремился к этим сладким каплям.

Каким вкусным был этот мёд!

Когда Исаак Сирин в первый день после епископской хиротонии сидел в своей резиденции, к нему пришли два человека, один из которых был богач. Он требовал у другого возвращения ему долга.

– Если этот человек откажется возвратить мне мое, я буду вынужден подать на него в суд, – сказал богач.

– Видишь ли, уважаемый, – промолвил Исаак, – Священное Евангелие учит не отнимать отданного. Поэтому тебе следует, по крайней мере, дать этому человеку хотя бы один день, чтобы он мог расплатиться с тобой.