– Очевидно, нам следует подумать о другом способе переправы, - заметил Лафайет.
– Посмотри, видишь эти лачуги на берегу? Там, должно быть, живут рыбаки. Я уверен, что кто-нибудь из них за плату согласится доставить нас на тот берег.

– Будь осторожен, Лейф: об этих рыбаках идет дурная слава. Они запросто могут тебя прикончить, очистить карманы, а тело бросить в воду.

– Ничего не поделаешь, придется рискнуть. Нельзя же оставаться здесь мы так совсем окоченеем.

– Послушай, Лейф...
– она схватила его за рукав.
– Давай пройдем вдоль берега и поищем лодку, которая плохо привязана, и...

– Ты предлагаешь, чтобы мы украли лодку и тем самым лишили какого-нибудь беднягу средств к существованию? Стыдись, Свайнхильд!

– Ну, ладно, ладно. Оставайся здесь, я сама позабочусь о лодке.

– Эти слова не делают тебе чести, Свайнхильд, - строго сказал Лафайет.
– Мы будем действовать прямо и открыто. Помни, что в жизни следует оставаться честным при любых обстоятельствах.

– Чудно говоришь, Лейф. Ну да делай как знаешь.

По илистому берегу Лафайет направился к ближайшей хижине, которая представляла собой покосившееся строение из прогнивших досок. Из заржавелой трубы поднимались худосочные колечки дыма, подхватываемые порывами ледяного ветра. Из-под опущенного на единственном окне ставня просачивалась тонкая полоска света. Лафайет постучал в дверь. Через некоторое время внутри послышался скрип пружин кровати.

– Кто там?
– раздался хриплый недовольный голос.

– Э-э-э... Мы путешественники, - ответил Лафайет.
– Нам надо переправиться в столицу. Мы готовы хорошо заплатить.
– Он охнул, получив от Свайнхильд удар локтем в бок.
– Насколько позволят наши средства, конечно.

Послышалось чертыхание, сопровождаемое звуком отодвигаемого засова. Дверь слегка приоткрылась, и где-то на уровне плеча Лафайета показался воспаленный, слезящийся глаз, который уставился на них из-под косматой брови.

– Какого черта!
– прозвучал голос, принадлежавший владельцу глаза. Чего вам надо, придурки?

– Выбирай выражения, - одернул его Лафайет.
– Здесь дама.

Слезящийся глаз оценивающе оглядел Свайнхильд, стоявшую позади Лафайета. Широкий рот растянулся в ухмылке, обнажившей множество больших гнилых зубов.

– Чего же ты раньше не сказал, сквайр? Это меняет дело.
– Глаз продолжал изучать Свайнхильд.
– Так чего вам надо?

– Нам нужно попасть в Порт-Миазм, - объяснил Лафайет, стараясь загородить собою Свайнхильд.
– Дело крайне важное.

– Понятно. Ну что ж, утром...

– Мы не можем ждать до утра, - перебил его Лафайет.
– Мы не намерены ночевать в этой грязи, и к тому же нам нужно побыстрее убраться отсюда, то есть я хотел сказать, незамедлительно попасть в столицу.

– Ну хорошо, вот что мы сделаем: я, так и быть, пущу красотку переночевать в дом. А тебе, сквайр, выкину кусок брезента, чтоб тебя не просквозило на ветру, а утречком...

– Как ты не поймешь!
– прервал его О'Лири.
– Мы хотим отправиться сейчас же - немедленно - без всяких проволочек.

– Ага, - кивнул абориген и широко зевнул, прикрывая громадный рот ручищей, густо покрытой черной растительностью.
– В этом случае, дружище, тебе нужна лодка.

– Послушай, - вспылил О'Лири, - я тут стою на холоде, предлагая тебе вот это, - и, порывшись в кармане, он достал еще одну серебряную артезианскую монету в пятьдесят пенсов, - только за то, чтобы ты переправил нас на ту сторону. Согласен ты или нет?

– Ух ты!
– рыбак разинул рот от удивления.
– Похоже на чистое серебро.

– Так оно и есть, - подтвердил Лафайет.
– Итак, ты повезешь нас или нет?

– Спасибо тебе, приятель, - и огромная лапа потянулась за монетой, но Лафайет быстро отдернул руку.

– Зачем же так?
– укоризненно произнес он.
– Сначала переправь нас в город.

– Угу.

Ручища почесала лохматую голову, заросшую черными жесткими волосами. Звук, раздавшийся при этом, напоминал скрежет напильника по дереву.

– Тут, правда, есть одно маленькое препятствие. Но я постараюсь найти выход, - поспешно прибавил рыбак.
– Плата - серебро и немного внимания и любви вашей дамы. Надеюсь, она мне не откажет.

Его ручища попыталась отпихнуть О'Лири в сторону, но тот изо всех сил ударил по костяшкам пальцев. Рыбак резко отдернул руку и засунул пальцы в рот.

– У-у-у!
– протянул он, обиженно глядя на О'Лири.
– Больно же, парень!

– Иначе и быть не могло, - холодно отозвался Лафайет.
– Если бы я не торопился, я бы выволок тебя наружу и вздул.

– Неужели? Тебе бы пришлось потрудиться, сквайр. Меня не так-то просто вздуть.

В доме послышался шорох, и в дверь просунулась голова, за которой последовали широченные плечи и массивный торс. Вслед за этим на четвереньках появился сам хозяин хижины. Он поднялся на ноги, которые напоминали два столба, и оказался ростом под два с половиной метра.