— А я вам предлагал приютить детей, — напомнил Кан. — Если б мы их сразу к себе забрали, никто бы не пострадал.

— Никакой магии в моем доме, — твердо сказала миледи. — Ладно еще твой Авис: он хотя бы не колдун. Но девочка…

— Мы бы ее попросили не колдовать дома, — пожал плечами Кан.

— Бесполезно, — миледи помрачнела. — Любая сильная эмоция: страх, возмущение, радость или даже банальная влюбленность, и из нее магия польется без всяких ограничений. Это взрослый маг может держать себя в руках, а ребенок — вряд ли. Нет уж. Если нам удастся ее спасти, пусть Авис ее увозит в свою Элакию: так всем будет лучше.

— Почему вы так привязаны к дому с белыми клибисами? Мы там живем-то всего ничего.

— А ты не привязан? — миледи посмотрела на Кана снисходительным взглядом. — Ты же сам еще двенадцать лет назад его нашел и сказал, что однажды купишь себе такой.

— Правда? — удивился Кан. — Я не помню.

— Зато я помню, — миледи снова стала смотреть на проплывающий под ними пейзаж. — Ты сказал, что эти белые деревья подходят к твоему образу. И что дом просторный — как раз на большую семью, о которой ты мечтал. Хотел построить себе такой же. Говорил, что в старости будешь сидеть в кресле-качалке, пить вино и смотреть, как осыпаются белые лепестки…

— Я не помню всего этого, — тихо и слегка растерянно откликнулся Кан.

— Давно было, — вздохнула миледи. — С тех пор многое изменилось. Столько пришлось вытерпеть. Неудивительно, что ты забыл. А я… Когда убегала, почему-то сразу подумала о том доме. И потом не раз к нему приходила, смотрела, как тот старик, что тогда еще жил там, ухаживает за деревьями. Он знал, что делает, ушлый старикашка. А вот его дети — дураки. Продали нам дом за гроши только потому, что он стоит на улице, что чаще других страдает от Слияний. Разумеется, я не стала им рассказывать, как этот дом ценен. Я буду жить в нем до конца своей жизни. Пить вино, сидя в кресле-качалке и любуясь опадающими лепестками, стареть потихонечку и ни о чем не жалеть.

Миледи задумчиво улыбнулась, провожая взглядом проплывающий мимо лес. Ветер тронул ее кудряшки, ледяной волной забрался под рубаху. Ветта вздрогнула.

— Хорошо, — тихо сказал Кан, укрывая ее своим длинным рукавом. — Я понял.

Глава 14. Платья для леди

Авис смотрел на них сверху, на их усталые фигуры, спокойные жесты и думал: какими же странными люди становятся с возрастом. Так любят поучать, делиться опытом, давать советы, в то время как сами погрязли в собственных проблемах. Окажись Авис на месте леди Ветты, давно бы уже возглавил народное ополчение и как минимум вернул бы себе должность начальника городской стражи. А она сидит тут, сгорбленная, как старуха, и смотрит на мир такими глазами, будто все, что она видит — одни лишь воспоминания и никакого будущего попросту нет. Есть только бесконечное унылое настоящее. А мастер Кан? Он хоть и выглядит весельчаком и балагуром, но в те минуты, когда думает, что никто его не видит, тут же словно бы угасает. Словно он не для себя радуется жизни. Ну вот что мешает им обоим сражаться за свое счастье, за свои мечты? Почему вообще люди становятся стариками? Калеб вон хоть и седой, а куда моложе этих двоих. Стоит себе, уцепившись за штурвал, чуть ли не приплясывает.

Авис прошелся по верхнему уровню, поглядел, как замедляется движение земли под ними: это Калеб решил, наконец, испробовать магический двигатель, и теперь пытался повернуть обратно. Ветер загудел куда ярче: они теперь летели против него. Воздух закручивался внутри дома, выл и гудел. Леса и луга снова сменились пашнями. Показались стада овец и коров, а в серой дымке вдали снова стали различимы крыши домов.

Авис взял найденный в одном из сундуков старый и обшарпанный бинокль, лег на живот на самом краю второго уровня и вгляделся в силуэты домов. Силуэты были весьма и весьма расплывчатыми, и почему-то на правый глаз изображение шло точнее, чем на левый, так что Авису пришлось долго крутить колесики для настройки, прежде чем город стал хорошо видим.

Вот он, дом герцога. Большая оплывшая каменная блямба на вершине одного из холмов. От него вниз вьется довольно крутая дорога. Но рядом нет ни одного дома: все они находятся гораздо ниже, словно подданные перед троном короля. Это хорошо: можно будет лететь на небольшой высоте, не боясь задеть чей-нибудь флюгер и наделать шума раньше времени. Кстати о шуме: надо бы закрыть этот чертов шкаф с инструментами, в котором так жутко завывает ветер.

Авис хотел было встать, но тут заметил маленькое бело пятнышко, что двигалось по одному из балконов. Каким-то неведомым чувством он понял: это Сайка. Она жива. И она ждет.

Она стояла на балконе.

— Куда вы смотрите? — спросил ее Тэш.

— Никуда, — она быстро отвела взгляд от бесформенного силуэта на горизонте. — Идемте. Пора примерить мой наряд для завтрашнего торжества.

Леди Сайка повернулась и пошла в дом. Следом за ней засеменила наставница. В услугах строгой женщины теперь почти не было нужды: чуть больше суток назад ее подопечная вдруг резко изменилась. Нет, она не стала образцом красоты и изящества, но… Слуги дома Санвай стали побаиваться ее, как боялись только леди Сельвию. Даже сам господин Тэш — правая рука господ — почему-то перестал смеяться над неуклюжей девочкой и лишь настороженно на нее поглядывал.

Модистка уже ждала их в комнатах покойной герцогини. Пальцы у женщины слегка подрагивали, а лицо было бледноватым.

— Ну что вы стоите? Живее, живее! — прикрикнула она на помощниц. Те тут же окружили леди Сайку, сняли с нее домашнее платье и осторожно, со всей торжественностью облачили в нечто пышное, с огромными шелковыми розами цвета свекольного румянца. Леди Сайка повернулась к зеркалу, посмотрела, как эти цветочные россыпи оттягивают подол. Шевельнула плечом и странно наклонила голову.