— Алкоголь развязывает твой язык, — с тенью улыбки, замечает он, отклоняясь в сторону дороги. — Поехали, Эмма.

— Я не поеду с тобой!

— Поедешь.

— Нет, не поеду! Ты не можешь так поступать со мной!

Парень останавливается и оборачивается.

— И как?

— Быть с кем-то, а потом говорить, что увезёшь меня домой.

— А я был с кем-то?

— Был!

— Был, так был.

Равнодушно пожав плечами, Эйден снова направляется к дороге, сунув руки в карманы джинс. Это просто какой-то бред. Шутка. Прикол. Он соглашается и идёт дальше, думая, что я пойду следом. И я готова идти, если бы не парочка, что освобождает желанное мною место. Сейчас всё, что происходило в этих кустах, меня мало беспокоит. Я настолько сильно хочу в туалет, что не трачу силы на ярость в адрес уходящей, но довольной парочки. Эндорфины в своём лучшем обличии.

Спустя пару минут, я готова тоже стонать от удовольствия в этих кустах, даже несмотря на использованный презерватив в стороне. Это мерзость, но именно сейчас плевать.

Когда выхожу в свет, снова натыкаюсь на Эйдена, который стоит посередине тротуара.

— Эмма, ты поедешь домой, — предупреждает он, отслеживая моё направление в сторону дома братства.

— Да, поеду, когда сама этого захочу.

— Ты уже хочешь домой.

— Ты не угадал.

Вздохнув, парень хмурится.

— Пожалуйста, поехали.

— При одном условии, — бесстрастно заявляю я.

— Ты решила поставить условия!? — удивление в его голосе совершенно искреннее.

— Ты же их ставишь, разве я не могу?

— И что ты хочешь?

— Поехать домой.

Эйден неестественно и с нотками сарказма усмехается.

— Какое совпадение, именно это я предлагал.

— Мы не будем заходить.

— Будем ночевать на улице?

— Ты же говорил про нейтральную территорию. Я ни разу не спала в машине.

— И ты думаешь, что я соглашусь?

— Ну, тогда, увидимся? — предлагаю я, делая шаг в сторону крыльца.

— Это же смешно!

— Вот и повеселились, — сдерживая улыбку, плетусь к дверям. — Увидимся в понедельник.

— Черт возьми, Эмма!

— Лучше ты возьми, — ворчу себе под нос, и Эйден это не слышит. Утром мне будет очень стыдно, но сейчас довольно забавно.

— Ладно! — громко соглашается он.

Делаю разворот и направляюсь к машине с гордо поднятым подбородком. Возможно, выпивать стоит чаще, так я становлюсь уверенней. Глупость, конечно, это самая глупая идея из всех, что приходили в голову.

Мне с трудом удаётся скрыть ликование, когда занимаю пассажирское кресло. Ноги начинают ныть, стоило только присесть. Икры так сильно болят, что хочется стонать, но теперь уже от боли. Я переоценила возможности и силы. Эйден молчит, направляя машину вдоль дороги, а вот к моему горлу подступает рвота. Вовсе не словесная. Она подступает в прямом смысле этого слова. Чувствую мерзкий вкус на языке и закрываю ладонями лицо, стараясь дышать как можно чаще. Её ещё не хватало. Я вечно буду позориться перед этим парнем?

— Останови, — сдавленно прошу я.

Сведя брови, Эйден бросает в мою сторону быстрый взгляд.

— Останови! — на тон выше и тверже, говорю я.

Как только машина останавливается, пулей выскакиваю наружу и бегу к первому попавшемуся месту, куда готова выйти текила. Всего лишь три стопки выворачивают желудок наружу. Только в экстренных случаях понимаю, как превосходно бегаю на каблуках. Можно учавствовать в забегах. Надеюсь, я забуду этот вечер, как первый.

До тех пор, пока фонтан не прекращается, не разгибаюсь, склоняясь над мусорным баком, из которого несёт просто отвратительно, что только провоцирует новый позыв. Именно поэтому я отказываюсь от выпивки, желая повести вечер, ночь и утро приятно, а не с головными болями и скверными воспоминаниями. Хочется, чтобы за спиной был любой человек. Абсолютно любой. Главное, не Эйден. Какой смешной парадокс, ведь рядом именно он. Когда всё прекращается, и мой желудок свободен, наконец-то выпрямляюсь, ненавидя всё на свете.

Хуже становится, когда поворачиваюсь и натыкаюсь на него. Я молилась, чтобы он оставался в машине. Мои молитвы не услышаны. Зато в голове стало намного чище, как будто с тошнотой вышла часть спиртного. Парень протягивает пачку салфеток и бутылочку, в которой, по всей видимости, вода. Выдавливаю благодарную улыбку и принимаю помощь.

— Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня, — вытирая рот салфеткой, подавлено говорю я.

— С кем ни бывает.

— С тем, кто не выпивает текилу, и вообще не пьёт алкоголь.

Эйден немного улыбается, я же полоскаю рот и выплевываю всё, что напоминало вкус жидкости, которую согласилась выпить. Выбрасываю всё в урну и плетусь к машине. Боль в ногах снова напоминает о прошедшем вечере.

Как только занимаю кресло, сбрасываю туфли и закрываю лицо ладонями, радуясь, что наконец-то сняла их.

— Просто невыносимо, — шепчу скорей для себя, чем для парня рядом.

— Что именно?

— Я не чувствую ног.

— Давай сюда.

С этими словами, Эйден перемещает мои ноги к себе на колени. Когда он начинает массажировать икры, я застываю, напрягаясь каждой клеточкой тела. Знаю, он тоже чувствует изменения в положении, но, вероятно, решил не вдаваться в крайности, продолжая работать руками. Я хочу плакать от боли, что отзывается в ногах, от того, что он касается меня, оставляя свору эмоций и желания, от того, что он делает всё так легко и непринуждённо, словно это ничего не значит. Я не понимаю, почему и как он держится так твёрдо, изредка срываясь, но оставаясь в здравом уме. Я не знаю, что сделать, чтобы он окончательно сорвался, отступив от выстроенных принципов в голове. Телом и разумом. Я желаю его всем, но не могу получить. Теперь уже к горлу подступает словесная рвота.