— Ты тоже ничего мне не говоришь… — тихо говорю я, продолжая смотреть вдаль.

— Что ты хочешь узнать?

— Почему вас выгнали из университетской команды, почему ты ушёл из новой команды, с кем ты тренируешься сейчас, если говоришь, что ты не в команде.

— Это произошло из-за тебя. Он злился, что ты уехала со мной, что я ночевал с тобой, что мы вообще контактируем. Из новой ушёл, потому что не хочу быть тем, кто только пришёл и позволяет себе выкидывать подобные замашки, пренебрегая командой. Это плохой пример для остальных. Я посчитал, что так правильно. Там две команды: новички и профессиональны. Сейчас тренируюсь со вторыми. Мне не обещали место и это не означает, что я в их рядах, мне дали шанс развиваться, и я не стал его упускать. Вот вся правда.

— И ты до сих пор не в команде?

— Нет.

— Зачем ты тогда тратишь время?

— Я не трачу время, Эмма. Это другой уровень, я пользуюсь возможностью, которую мне предоставили по воле случая.

— Если тебе не предложат место?

— Я не говорил, что надеюсь и претендую на него.

— Ты можешь показать себя в другой команде и получить предложения лучше.

— Могу.

— Тогда почему ты не делаешь этого?

— Потому что захотел так. Меня никто не контролирует и не обязывает быть где-то в одном месте. Сейчас я могу выбирать, и я выбираю.

— Ладно.

— Это то, что тебя интересовало?

— Нет.

— Что ещё?

— Я услышала остальное.

— И всё?

— Почему ты делаешь мне неприятно?

— Каким образом?

— Я не успела уйти, а ты уже принимал чьё-то внимание…

— Ты веришь в то, во что хочешь верить.

— Ты не убрал её руку.

— Не всё, что ты видишь является правдой. Если я разговариваю с кем-то, это не означает, что между нами что-то было, есть или будет. Обычно это просто общение двух людей.

— Но ты не исключаешь, что может быть.

— Не исключаю, а почему должен?

Закусываю губу и нелепо жму плечами. У меня есть ответ, но я не хочу его озвучивать. Мне тяжело и больно признаться, что я считаю его своим, ведь это вовсе не так. Никто не принадлежит друг другу, потому что человек — не вещь.

— Эмма, почему должен?

— Потому что…

Смотрю в глаза Эйдена и теряю всякие силы. Снова чувствую, как слёзы выжигают глаза и проскальзывают по щекам.

— Я знаю, так не должно быть, это не правильно и вообще похоже на бред… Мы же просто общаемся… Я не могу тебе указывать и даже говорить это… Ты очень нужен…

Эйден отодвигает кресло назад одним движением и тянет меня за руку.

— Иди сюда.

Заползаю на его колени и утыкаюсь в изгиб шеи, втягивая аромат геля для душа.

— Мне… — тихо говорю я. — Ты очень нужен мне.

Нахожу его взгляд и проглатываю ком, который саднил горло. На губах парня играет загадочная улыбка, когда он заводит мои волосы за уши и нежно проводит костяшками по щеке. Ничего не могу с собой поделать. Закрываю глаза и наслаждаюсь касаниями, которые он дарит. Знаю, это и есть наш максимум. Завожу руки за талию парня и вновь утыкаюсь в шею, крепче обвивая его бедра ногами.

Изо рта вырывается глухой визг, когда спинка кресла резко опускается назад.

— Прости, — тихо смеётся Эйден.

— Ты мог предупредить, — хмыкнув расставляю локти по обе стороны его головы.

Парень вновь заводит выбившиеся локоны за уши и поглаживает мою щёку, смотря в глаза.

— Я не буду целовать тебя после того, как нюхала мусорный бак.

— Совсем недавно я ковырялся в похожем, — улыбается он. — Получается, мы оба грязные.

— Ты хотя бы мылся, я хочу почистить зубы.

— Ну, ты прополоскала рот, это уже что-то.

— Ты пытаешься убедить меня поцеловать себя?

Эйден томно мычит. Улыбка на его губах задевает за живое.

— Может быть, — соглашается парень.

Приближаюсь к его губам и едва касаюсь их своими. Оставляю несколько поцелуев, лишь на секунду теряя зрительный контакт. Изо всех сил стараюсь не дрожать, когда его ладонь ведёт по спине и пальцы проскальзывают в волосы на затылке. Эйден тянет меня ближе и на этот раз поцелуй не такой безобидный. Он легко перетекает в тот, что пробуждает желание. В эту самую секунду в голове неоновыми буквами отражаются слова Фила: «Это поцелуй, он нихрена не значит». Как смешно, ведь для меня он значит буквально всё.

Едва приоткрываю глаза из-за яркого солнечного света и приподнимаю голову, осознавая, что тело затекло, но не из-за жёсткой поверхности, наоборот, она мягкая. Мне становится дурно, потому что лежу на Эйдене. Я буквально свернулась калачиком на его теле, что само по себе ни капли не мило. Если я пролежала на нём всю ночь, то боюсь представить, какие боли будет испытывать он.

— Боже, — тихо шепчу, сгорая от стыда.

Я прекрасно помню всё, что было, и от этого не становится легче. Он почти силой увёз меня с вечеринки, но мы даже не выехали из квартала, потому что красное знамя в виде бака позора стоит на своём прежнем месте. Я вижу его края, если нацеливаю взгляд в ту сторону.