– Казну наполнит, говоришь? – Царь переменился в лице.

Хитер был Иоанн Васильевич, еще тогда четверть века назад 1555 году послы Сибирского хана Едигера привезли ему грамоту и прошение принять Сибирь под свою сильную руку вместе со всеми улусами и народом.

Но без военной операции это было вряд ли осуществимо. Москва только взяла под свою руку Казань и Астрахань.

Но стоит ли об этом сейчас Строгановым.

А велика ли та земля сибирская, а купцы. Сколько с нее доходу можно брать. Царя явно заинтересовало предложение Строгановых.

– Сколь возьмешь государь, все твое, – продолжал Максим. Только у самих нас силы то не хватит землю такую у Кучума-хана отобрать, да людишек православных за Урал-камень расселить.

– Об том после! – царь поднял руку, показывая купцам, что ему нужно подумать. Царь подошел к зеркалу. Седые волосы выбивались из-под кутьи нечесаными прядями.

– Старею, старею купцы, – некому государство доверить. Царь обернулся к иконам и перекрестился.

– А было время, хорошо гулял Иоанн Васильевич по землям Московским.

– Ну, – Максим толкнул Семена в бок, – говори, видишь царь сомневается.

– Государь дозволь молвить? – младший Cтроганов сделал шаг вперед.

– Ну, – царь поднял глаза на него. – Говори.

– У прошлом годе, купцы аглицкие в Соль Вычегодскую заезжали. Ищут путь за Урал-камень и в Сибирь, говорят хороший подарок та Сибирь, ее величеству королеве Лизавете будет.

На царя нахлынул внезапный приступ ярости. Он бросил посреди зала посох и подбежал к Строгановым. Схватив Семена за грудки, он сложил пальцы левой руки в кукиш: – Шиш ей Лизавете, а не Сибирь, сами возьмем.

– Казань и Астрахань взяли, и с Сибирью даст Бог, управимся.

– Так и мы о том государь, – Строгановы облегченно выдохнули и переглянулись.

– Ну, вот видишь, а не токмо помощи просить могут купцы, – царь указал шуту на Строгановых.

Шут весело звизгнув, перевернулся через голову: – Лизка: девка дворовая. Не нам Государям Московским чета. Он скорчил в зеркало рожу и разлегся у трона.

– Не токмо помощи государь, – Максим сделал знак. Двери в палате открылись, и слуги Строгановых положили у трона большую связку соболиных шкурок.

Здесь были и темно бурые и светлые соболя, и лисьи шкурки тщательно выделанные охотниками из пермским племен, заселявших берега Камы и Вишеры. У ног царя поставили небольшой сундук, доверху наполненный пермяцкими украшениями из золота и серебра. Большая золотая тамга, в которую было вставлено несколько драгоценных камней, переливалась в свете солнечных лучей, проникающих через маленькие окна царских палатей.

Царь прикрыл рукою глаза: – Вижу богатство не малое купцы.

– Велика Земля за Урал-камнем, – молвил Максим – и тебе государь, с той земли большой прибыток будет. Только не оставляй детей своих без царской милости.

– Помоги казачками государь, а мы уж государь тебе земли Сибирские, как на блюде принесём.

– Складно говоришь Максим, – царь подошел к столу и налил в бокал студеного морса.

– Будут вам казачки. Самые отважные, что есть в государстве моем.

– Садись, пиши! – царь указал посольскому дьяку за стол.

– Кому писать то государь? – посольский дьяк вопросительно уставился на царя.

– Пиши так, верному нашему служивому человеку, старейшине круга казацкого атаману Ермаку Тимофеевичу. Просим тебя, не мешкая собрать дружину казацкую и идти на Каму-реку к торговым людям Строгановым.

Печать и подпись.

– А вы купцы снарядите атамана нашего, хлеба и пушек, ядер пушечных без меры дать, ничего не жалеть для дела.

Царь довольно хмыкнул и подошел к зеркалу. Скорчив кривую рожу, он вновь соорудил кукиш, ткнув им прямо в зеркало – “Хрен тебе Лизавета, а не Сибирь”.

Строгановы рассмеялись.

– Циц мне! – Царь повернулся к купцам. И чтобы казачки не жаловались мне, что недодали им купцы заряда пушечного али хлеба.

– Без меры дадите!

– Как можно государь? – Строгановы склонили головы. Все сделаем, как велишь.

– Ну а с вами, мы опосля о награде и вотчинах поговорим. Не обижу.

Царь подошел к окну.

– Максим, – кликнул он одного из братьев, – Поди сюда. Чего видишь?

Максим нерешительно подошел к царю и выглянул в окно.

На стеленной листвянкой мостовой, стояли трое англичан о чем-то ожесточенно спорили между собой.

– Негоцианты аглицкие государь, – произнес Максим.

– То-то же, – царь кивнул головой. Учуяли собаки, что земелька сибирская из-под ног уплыть может.