Мирна, охваченная мыслями и тревогами, так и замерла, стоя на коленях, будто перед алтарем, держа стопку нераспечатанных писем и пустым взглядом всматриваясь в десяток конвертов на полу.

Именно в таком состоянии нашел ее нежданный гость.

Точнее гостья.

Княгиня вздрогнула, почувствовав, что на нее кто-то смотрит, и в эту же секунду тихий женский голос окликнул ее:

– Миледи...

Мирна медленно подняла взор в сторону дверей. Отчего-то сейчас ей так тяжело было делать что-либо быстро и резко. Она чувствовала себя так, будто бы вокруг распростерся туман, и любое неосторожное движение сулило большую опасность.

На пороге ее комнаты возникла хмурая и взволнованная Энни. В руках она держала пухлый сверток из каких-то тканей.

Мгновение Энни смотрела на Мирну растерянно и сочувственно, и будто бы заразилась ее смятением и медлительностью, не шевелилась и молчала.

Потом она резко дернулась, заглянула через плечо в коридор за комнатой, убеждаясь, что никто не видит, как она входит в покои княгини, и, быстро шагнув внутрь, закрыла за собой дверь.

– Что здесь случилось?
– спросила служанка, окидывая взглядом комнату.

– Письма... выпали...
– язык еле ворочался, Мирна почувствовала себя невероятно уставшей.

Наверное, выглядела она соответствующе, ведь Энни быстро закачала головой и воскликнула:

– Миледи, мне жаль... Я слышала, что сказала вам графиня.

Княгиня уже не ожидала получить сочувствие от кого-нибудь. Отзывчивость Энни прикончила ее самообладание. Губы задрожали, слезы снова покатились по щекам, стало душно, не хватало воздуха.

Мирне стало противно от самой себя. Она спрятала лицо руками и отвернулась.

– Миледи, - повторила Энни, приблизившись, и сев на корточки перед княгиней. Она вдруг протянула к ней руки и сказала то, что Мирна никак не ожидала, и что еще больше ее тронуло, - девочка моя. Ну-ну, не плачьте.

В ее словах ощущалась материнская нежность, которой так не хватало Мирне всю ее жизнь. А сейчас, когда у нее ничего и никого не было - не хватало особенно.

Позабыв обо всем, Мирна бросилась к служанке, обхватила ее за шею и позволила почти незнакомой, чужой, но доброй и отзывчивой женщине крепко себя обнять.

Княгиня зажмурилась и попыталась впитать в себя как можно больше материнского тепла, которым так щедро делилась с ней Энни. Служанка мерно гладила ее по голове, с легкостью позабыв о социальном разрыве между ними, и успокаивала ее своим шепотом.

Не имело значения, что одна из них прислуга, а другая - княгиня. Не имело значения, что они едва друг друга знают и между ними нет ничего общего.

Просто одной из них нужна была помощь, а другая готова была ей ее предоставить.

Вот так просто. По-человечески.

Мирна и позабыла, что так может быть. Но появление Энни и проявленная ею забота, вернули силы. И надежду.

При всем плохом, что есть в мире, есть все же и хорошее.

– Спасибо, Энни...
– Мирна почувствовала, что успокоилась и осторожно отстранилась от доброй женщины, - правда. Спасибо.

– Хорошие люди должны держаться друг друга, - служанка улыбнулась.

– Даже не знаю, чем я заслужила такую высокую оценку.

– Бросьте!
– она махнула рукой и запрокинула голову, будто готовясь расхохотаться, - я служу Рэльсам вот уже почти двадцать лет. Представьте себе двадцать лет с леди Каролиной и леди Кэтрин! На их фоне вы просто святая!
– Мирна смущенно потупила взор, но не сдержала благодарную улыбку. Энни же, став вдруг серьезной и даже хмурой, прибавила, - к тому же только очень хорошие люди не озлобливаются на весь мир, когда переживают серьезные утраты. А вы пережили именно такую. И все равно не гоните от себя людей, и даже выслушиваете россказни старой служанки о ее погибшем сыне, - ее глаза заблестели, и Энни замолчала на секунду.

Мирна же вспомнила ту ночь, когда Энни помогала ей перешить платье леди Кэтрин и рассказывала о своем сыне, молодом солдате, который пал в битве при Версесе, а его молодая жена и младенец-сын остались на попечении Энни, его вдовствующей матери.

Да, она тоже многое потеряла. И она точно очень хороший человек.

– Я решила...
– Энни снова заговорила, нарочито деловито, чтобы скрыть боль, причиненную воспоминаниями, - что не позволю этому треклятому миру лишить вас счастья. Вот, - она принялась разворачивать тканевый сверток, что положила себе на колени, и Мирна с удивлением поняла: это платья.

Старомодные и немного детские, но все же красивые и богатые.

Платья леди Кэтрин, другого быть не может.

– Энни, - княгиня схватила ее за руку и обеспокоено пролепетала, - это же воровство.

– У этой девицы столько одежды, что всю мою деревню оденешь на каждый сезон. Она даже и не заметит пропажу, - отозвалась Энни решительно, - к тому же... Мы их с вами перешьем. Ни она, ни леди Каролина и не узнают эти наряды.

– А если узнают? Энни, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Они ведь могут выгнать тебя. И это в лучшем случае!