– А какая?

Я отвернулась, чтобы он не увидел мою улыбку. Потому что в этих вопросах страх и предубеждение мешались с адским любопытством. Что там говорила психолог? Девочки его интересуют, но он не знает, как себя с ними вести, и поэтому сторонится. Ну да, почти инопланетяне.

– Ты спокойный и серьезный. А она очень живая. Шумная, веселая. Послушай, вам ведь не обязательно дружить под страхом расстрела. Даже родные братья и сестры не всегда ладят. Главное - чтобы между вами не было войны. Ядерной. Знаешь, как говорят? Худой мир лучше доброй ссоры.

– Правда?

Из-под самоуверенного и деспотичного заучки выглядывал испуганный ребенок. Ну разумеется, ему было страшно - такие перемены в жизни. Уж если я до конца не могла поверить в то, что происходит! Три месяца назад - всего три месяца!
– плакалась Ирке, что у меня полная задница на личном фронте, что замуж никогда не выйду, так и буду перебиваться случайным перетрахом с женатыми мужиками, потому что другие на меня не западают. А когда Тимка вырастет, останусь одна. С котом. Или двумя. И вот пожалуйста. Невеста.

– Тим, может, все не так уж и страшно. Вот смотри, ты же наверняка думал, что и Кирилл будет каким-нибудь чертом с рогами и копытами. А оказалось, ничего ужасного.

– Да, - вынужден был признать он.
– Кирилл нормальный. Мне нравится, что он не строит из себя непонятно кого.

– Ну вот, - я поцеловала его и встала.
– Вдруг и с Ксюшей нормально получится. Она ведь тоже волнуется, как все будет. Приедем с тобой из Болгарии, и познакомитесь.

– Спокойной ночи, мамочка!
– он вздохнул и отвернулся к стенке.
– Выключи, пожалуйста, свет.

Кирилл

Олег сказал, что вряд ли Ксю понадобится в суде, но я все-таки ее взял. На всякий случай.

– Будете сидеть с ней в коридоре, - выдал я ЦУ маме.
– Если вдруг Лидка к ней полезет... ну, ты знаешь, что делать.

– Не волнуйся, - она насмешливо вскинула брови.
– Увидит меня и не полезет. А Елена твоя не придет?

– Вот уж ей там точно нечего делать.

– Ну, может, ты и прав...

Хоть я и сказал Лене, что все в порядке, это было не совсем так. Не то чтобы она маме не понравилась, но и явного одобрения тоже не прозвучало.

– Тебя смущает, что у нее ребенок?
– уточнил я, когда Лена уехала, а Ксю ушла к себе в комнату.

– Да нет, не в этом дело, - поморщилась мама.
– Приятная женщина, неглупая. Но, Кир, она же деловая леди. Если я правильно поняла, ребенок у нее заброшен на бабушку. А если поженитесь, - я отметил, что она сказала «если», а не «когда», - уже двое детей будут на бабке и на няньке. Она ведь работать не бросит. Я, по правде, надеялась...

– Что я женюсь на какой-нибудь домашней овце?

– Ну не прямо уж так, но.

– Это ты мне говоришь? Да я тебя дома вообще не видел. Ни в выходные, ни в праздники.

– Вот поэтому и говорю!
– отрезала мама, дав понять: разговор окончен. Делай что хочешь, а я тебе свое мнение высказала.

– Все должно быть в порядке, - успокаивал меня Олег, когда мы в коридоре ждали своей очереди.
– Судью я знаю, дама адекватная, без гендерных предубеждений, что немаловажно. Материалы все приняты к рассмотрению, супруга ваша бывшая экспертизу вряд ли затребует. В ее интересах закрыть это дело побыстрее. Полного запрета, как вы понимаете, мы не добьемся, но напоминаю: настаивайте, чтобы встречи происходили в вашем присутствии. У вас дома или на нейтральной полосе.

В этот момент появилась Лида. Строгий костюм, гладко зачесанные волосы. Вид невинно страдающей присномученицы. Дернулась было к Ксю, но та демонстративно отвернулась, и Лида, покраснев, села поодаль. На предыдущие заседания она всегда приходила с адвокатом, но сейчас была одна. Видимо, Олег так запугал ее, что заранее согласилась на все.

Вскоре нас позвали в зал. Заняло действо минут пятнадцать от силы, причем большая часть пришлась на бумажные формальности. Судья, похожая на снулую рыбу, заявила флегматично, что представленные истцом материалы свидетельствуют: общение с матерью наносит ребенку психологическую травму и причиняет моральный вред. Решение тоже откровением не стало. Три раза в месяц по два часа в присутствии отца или сотрудника опеки. Лиде давалось время на обжалование, но, похоже, делать этого она не собиралась.

– Доволен, сволочь?
– долетело шипение из-за спины, когда мы выходили из зала.

Мне очень хотелось ответить, что доволен я буду лишь тогда, когда ее сраный педофил получит по заслугам, но вовремя прикусил язык. И сказал вместо этого, вполне любезно:

– Буду очень рад, если ты не воспользуешься своей возможностью видеться с Ксю. Поверь, я не стану жаловаться на то, что ты не исполняешь решение суда. И, кстати, ты никогда не думала, что я могу подать на алименты?

Это, конечно, было чистой воды блефом, потому что Лида не работала, но она побагровела и исчезла со скоростью звука.