Жаль, что она такая хрюшка,– подумал Роланд.
– Было бы гораздо приятнее, если бы она больше походила на Селию или на Элисон.

Он поднял пакет.

Что-то оглушительно стукнуло рядом с ним.

Он оглянулся. Это дверь захлопнулась.

Хелен тоже оглянулась, ее голова повернулась достаточно, чтобы увидеть дверь, затем повернулась еще и откинулась назад. Ее глаза полезли из орбит, когда она увидела Роланда. Наполовину пережеванный попкорн вырвался из ее рта, немного брызнуло внутрь полиэтиленового пакета, когда он опустил его ей на голову.

Она рванулась вперед. Роланд закрыл ей лицо рукой, чтобы удержать пакет на месте. Обнимая ее за голову, он был перетянут через спинку дивана. Она потянулась назад и вцепилась ему в волосы. Кожу его головы пронзила боль.

Плечо Хелен ударилось о столешницу кофейного столика. Бок Роланда ударился о поверхность, опрокинув ее напиток в сторону. Она извивалась и брыкалась. Ее отчаянная борьба заставила Роланда опереться о стол, при этом, другой конец которого взмыл вверх. Он рухнул на пол, а Хелен обрушилась на него сверху.

Придавленный ее извивающимся телом, Роланд крепко прижал пакет к ее лицу. Другой рукой он рывком открыл защелку чехла с ножом.

Нет! Никакой крови!

Он выбросил свободную руку к Хелен. Ее халат был распахнут. Он схватился за одну из грудей и крутанул ее. Она взвизгнула в полиэтилен, закрывавший ей рот. Отпустив ее, он с силой ударил ее кулаком в живот. И еще раз. Ее тело судорожно вздрагивало при каждом ударе. Потом ее, казалось, затрясло. Он услышал тяжелые звуки. Пакет запульсировал мягким теплом под его рукой, и он понял, что ее вырвало. Он подавил желание убрать руку. Вместо этого он только плотнее прижал пакет к ее рту. Тело Хелен сотрясалось от конвульсий. Она извивалась и взбрыкивала на нем, наконец, свалилась с него.

Он перекатился вместе с ней, но потерял хватку на пакете. Блевотина выскользнула на ковер. Ее рука скользнула в этой каше, когда она попыталась подняться. Роланд вскарабкался ей на спину. Она задыхалась под ним, хватая воздух. Но этого, во всяком случае, было достаточно, чтобы оставаться в живых. Когда он оседлал ее и потянулся за пакетом, она успела стянуть его с головы.

Роланд обвил пальцами ее скользкую шею, пытаясь задушить ее. Когда он сжал ей горло, Хелен заставила себя оттолкнуться от пола. Она встала на четвереньки. Всхлипывая, она начала отползать. Роланд ехал верхом на ней. Его пальцы ослабли. Он ощутил дрожь страха.

Отцепившись, он слез со спины Хелен. Сделал несколько неуверенных шагов, восстановил равновесие, затем бросился на нее и ударил носком ботинка в живот с такой силой, что она завалилась на бок. Хелен схватилась за живот и шумно втянула воздух. Она потеряла очки. Ее лицо было пунцовым там, где не было испачкано рвотной массой.

Роланд пританцовывал взад-вперед в поисках лучшей цели. На мгновение он задумался, как могла бы отреагировать одна из этих гигантских грудей, если по ней ударить. Однако это не было бы смертельным, а ему нужно было заканчивать с этим делом. Она уже почти зарекомендовала себя, что она для него - это слишком.

Он нацелился в горло.

Промахнулся, но удар пришелся в челюсть, повалив Хелен на спину.

Роланд подпрыгнул, высоко подняв колени и опустив ноги, всем своим весом приземлившись на ее скрещенные руки и живот. Из нее вырвался воздух, и она наполовину села. Роланд отскочил от нее.

Резко обернувшись, он пнул ее в висок.

Ее руки обмякли на полу.

Он снова пнул ее по голове для пущей убедительности.

Затем он поднял полиэтиленовый пакет. Сел на мягкие подушки ее грудей, натянул грязный пакет ей на голову и удерживал его края плотно прилегающими вокруг шеи.

Сидя там, он надеялся, что Элисон задержится подольше в квартире своего парня. Чтобы все это очистить, потребуется много времени.

Хрюшка устроила настоящий бардак.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Они почти завершили трапезу, и Элисон начала беспокоиться о том, что может произойти, когда они выйдут из-за стола. Чтобы оттянуть этот момент, она попросила кофе. Эван встал, чтобы приготовить его.

Не волнуйся так сильно,– сказала она себе.
– До сих пор все шло нормально. Вполне нормально.

Она ужасно нервничала по дороге к апартаментам Эвана, даже была близка к тому, чтобы отступить. Но каким-то образом она нашла в себе решимость постучаться в его дверь.

Она почти ожидала увидеть Эвана с диким выражением лица и совершенно отчаявшегося. Но если так оно и было, когда он писал письмо, то у него было время прийти в себя. Мужчина, открывший дверь, казался спокойным и жизнерадостным. Пожалуй, даже чересчур жизнерадостным.

– О, la belle dam san merci[28],– приветствовал он ее.
– Или скорее avec merci.