— Святотатство, она забрала жертву каму! Схватить! — закричала она.

Двое телохранителей повернули коней, и тут девочка наконец поняла, что совершила что-то ужасное. Она подскочила испуганным серым зайцем и побежала, прижимая к груди испачканный кусочек мяса. Ярким пятном мелькнул прилипший к грязной пятке розовый лепесток. Один из охранников вскинул лук. И тут я-будущий сделал невозможное: оттолкнул Нимару и загородил собой убегающего ребёнка. Стрела сорвалась с тетивы и с тихим свистом впилась рядом с левым плечом. Я-будущий недоуменно взглянул на оперение торчащее из груди, прошептал:

— Она же просто хотела есть…

И начал падать.

Руэна дернула меня-настоящего за руку и на нас со всех сторон хлынула темнота.

Вторая вероятность пахла хозяйственным мылом.

Иногда это случается, когда касаешься нитей, уходящих в вероятное будущее. К каждой нити сознание будто бы прикрепляет ярлычок: цвет, запах или мелодию. В той вероятности, где в тарране Ямата воцарилась Нимара, пахло навозом и розовыми лепестками. А здесь вот — мылом.

Я невольно поморщилась. Если честно, я не слишком люблю тащить подопечных в эти будущие вероятности. Это, конечно, здорово прибавляет мотивации. Торн, я думаю, после зрелища стрелы в собственной груди уже куда сильнее замотивирован на свершения из свитка. Ну и мне эта история прибавила рвения и бдительности, не скрою.

Вот только я каждый раз гадаю, сможет ли подопечный отличить видения от воспоминаний? Сможет ли Торн прежними глазами смотреть на сестру, которая, вообще-то, пока не отдавала приказов стрелять в детей?

Между тем, на что человек способен и тем, что он действительно сделает — лежит пропасть. Шириной в один шаг или в полет стрелы из сильного лука — жизнь покажет.

Торн выдернул пальцы из моей руки.

Картинка неохотно прояснялась, переставая плыть волнами. Подопечный с перекошенным лицом стоял у незнакомой дороги.

— Жалкая… расфуфыренная…

— Этого не было, Торн, — я шагнула к нему, но не решилась прикоснуться к плечу в успокаивающем жесте. Казалось, о скулы подопечного можно было порезаться. — Пока не было.

Он шумно выдохнул и явно попытался расслабиться, но на щеках все еще алели пятна. Следом за Торном я решительно стерла из памяти картинку, где в грудь подопечного впивалась стрела. Этого не было.

Этого не будет, пока я рядом.

— Ладно, забыли, — Торн стал оглядываться по сторонам, и я последовала его примеру.

Мы стояли на обочине какой-то старой дороги. На горизонте виднелись очертания знакомого замка, другой конец дороги упирался в ворота большой деревни. Видно было, что когда-то в далеком и светлом прошлом дорогу аккуратно замостили серым камнем, но теперь часть брусчатки отсутствовала.

«Не иначе как в деревне нашли камням лучшее применение», — подумала я, задумчиво глядя на отражение голубого неба в грязных лужах там, где раньше были обтесанные булыжники.

— Это Ирико, — Торн ткнул пальцем в деревню и искоса посмотрел на меня. — Или ты и без меня знаешь?

— Оберегающие не всеведущи, — покачала головой я. — Ну то есть я могу подключиться к полю мира и выудить кусочек информации, но только если его не знаешь ты, а он тебе позарез нужен.

— Как обычно, — фыркнул син-тар, скрещивая руки на груди. — И что я должен понять, стоя тут на обочине? Это то возможное будущее, где правлю я? Или Готар?

Со стороны замка послышался топот копыт и чьи-то окрики.

— Сейчас узнаем.

Ворота деревни распахнулись и оттуда, семеня, выбежал седобородый человечек, круглый и благостный с виду, в зеленом халате. За ним спешили двое слуг — или телохранителей? — широкоплечих и высоких, в одинаковых коричневых одеждах. На гребне холма на дороге показалась процессия из пяти всадников. Первым на белоснежном жеребце ехал брат Торна, Готар. После пышных и ярких нарядов из вероятности Нимары его костюм показался мне более чем скромным: блекло-голубой шелк и никакой вышивки. Из украшений — только сияющий набалдашник на гарде меча. Свита тара держалась чуть позади, и казалось, что их лошади умудряются скакать в ногу.

Готар осадил лошадь как раз перед самой большой из луж — там в брусчатке не хватало полусотни камней.

— Да благословят каму сиятельного тара Ямата, — человечек в зеленом спешно приблизился к другому краю лужи и отвесил низкий поклон. — На земле Ирико, что принадлежит роду его отцов и нижайше управляется мною…

— Что нижайше управляется, я вижу, — прервал Готар поток славословия от деревенского главы. Его голос был бесстрастным и серым, как камни под копытами лошадей.

Младший брат был очень похож на Торна. И в то же время совершенно не похож. Да, те же высокие скулы, темные глаза, гладко зачесанные черные волосы. Вот только у моего подопечного в уголках губ вечно таилась усмешка — веселая или язвительная, это уж как повезет. А Готар, похоже, не умел улыбаться вовсе.