Я с детства ненавидел, когда что-то решают за меня. Никак не мог взять в толк, почему от меня требуют одновременно послушания ребенка — отцу, хранителю большой печати, наставникам — и настойчивости будущего правителя.

— Син-тар должен быть требовательным к себе и к тем, кто служит ему, — говорили мне утром. — Изреченный им приказ способен изменять судьбы. Не следует изрекать его с поспешностью, но син-тар вправе ожидать неукоснительного выполнения и требовать его в случае надобности.

— Если ты не отправишься спать немедленно, Торн, забудь о конюшне до будущего новолуния, — говорили мне вечером.

И бесполезно было «изрекать приказы» оставить меня в покое в компании деревянного меча и старого чучела для тренировок.

Поначалу мне очень хотелось послать Руэну куда подальше. Кому приятно раз за разом сталкиваться лицом к лицу даже не с собственной удачей, а с собственной совестью? Которая за уши оттягивает тебя от привычного хода жизни и тащит в самую гущу свершений — тех самых, что нашептали злые каму умирающему отцу. Вот только потом я все чаще стал прислушиваться к едва слышному голосу внутри, похожему на шелест опавших листьев.

«А может быть ее ты и ждал, Торн? Оберегающую, которая наконец развернет тебя лицом к собственному пути?»

«Еще и пинка даст в нужном направлении», — обычно отвечал на это я своему незримому собеседнику.

Потому что пафос я тоже не любил. С самого детства.

Тысяча солнц вспыхнула перед глазами, слилась в пламенеющий шар, сжалась в нестерпимо яркую белую точку и превратилось в темноту. Вздох в тишине. Я моргнул и оказался в толпе. Мелькание нарядных цветастых одежд. Широкие шляпы. Цветочные лепестки у многих в руках. Праздник середины лета? Какое-то шествие? Все вглядывались в одну сторону, но мне загораживал вид чей-то широкий затылок.

— Эй ты, подвинься! — я ухватил здоровяка за плечо, чтобы отодвинуть в сторонку. И… мои руки прошли мужчину насквозь. От неожиданности я оступился и ткнулся головой ему в спину. Голова следом за руками прошла сквозь чужое тело, не встретив сопротивления, и я упал на колени.

Рядом возникла оберегающая.

— Развлекаешься, смотрю, — в своей обычной манере сказала она. — Ну и насколько богат внутренний мир у этого здоровяка?

— Очень смешно, — буркнул я, выбираясь вперёд и поднимаясь на ноги. — Что происходит? Я умер?

— Мы с тобой в вероятном будущем. Том, где твоя сестра первой выполнила задания отца. Да вот и она! — ответила Руэна и махнула рукой.

Я повернулся в указанную сторону. К мосту приближалась торжественная процессия. Впереди, придерживая рукояти мечей, шли четверо телохранителей.

«Странно, — мелькнула тревожная мысль. — Неужели Нимара так боится покушения?»

За телохранителями шли шестеро носильщиков, сгибаясь под рукоятями паланкина. Это прекрасное сооружение из чёрного морёного дерева, украшенное золотой росписью и самоцветами, походило на прекрасный замок. Словно игрушечный, паланкин сиял в лучах восходящего солнца, переливаясь россыпью драгоценных камней. Затейливая резьба, прикрывающая окна паланкина, довершали образ нереального, неземного сооружения. Паланкин пронесли мимо, и я заметил, как последний носильщик украдкой вытер пот со лба. Для него сооружение было более чем реальным.

Я не смог разглядеть за узорчатыми ставнями сестру. Лишь неясный силуэт, который тут же был заслонен арбалетчиком. Целый десяток этих воинов отгораживал нового тара от толпы. За паланкином следовал… я сам с братом. Но, древние каму, в каком мы были виде. Для начала кто-то словно взял одеяния арантара на церемонии первого луча в день солнцестояния — чёрный с бордовыми цветами халат с бесконечно длинной фалдой и огромными, до пола рукавами. А потом растянул наиболее длинные элементы еще сильнее и надел на нас с братом. На головы нам нахлобучили высокие конические шляпы в тон халатам. Оружия видно не было. Я посмотрел на брата. Готар выглядел невозмутимо. Как он умудрялся держать лицо при том, что на голове раскачивалось штуковина размером с дозорную башню, что его халат покрывал лошадь словно попона, а рукава спускались до самых копыт? Я (другой я, из будущего) выглядел мрачным, и, судя по посадке в седле и блуждающей ухмылке — был пьяным в дым.

— Ну и как тебе картинка? — спросила Руэна.

— Наряды идиотские, но Нимара всегда любила пустить пыль в глаза.

— Двигаемся дальше, — сказала оберегающая и взяла меня за руку.

Мир начал поворачиваться вокруг нас все ускоряясь, пока не завертелся так, что яркие одежды людей превратились в цветные полосы. Вращение резко остановилось, и мы вновь оказались у моста.

Из ворот выехал консорт. Он пришпорил коня и, не жалея подков, пронесся по мосту.

— Давай за ним, — предложил я.

— И кто будет лошадкой? — подмигнула Руэна.

И прежде чем я успел придумать резкий ответ, снова взяла меня за руку и мы заскользили по воздуху над брусчаткой. Спустя несколько мгновений мы нагнали Хидэки. Тот стоял на развилке и беседовал о чём-то с невысоким мужчиной. Судя по одежде — с десятником стражи. Мы подлетели вплотную и зависли рядом с говорящими, словно льдинки в проруби.

— … нет! Она хочет осмотреть восточные окраины.

— Хидэки, ты там давно был? Это дерьмо к утру точно не разгрести!