— Мы что, будем мыться все вместе?

— Да, — я не понимала, к чему этот вопрос.

— Полностью голыми?!

— Что-то не так? — осторожно уточнила я, вынимая заколки из волос и складывая на одежду. — Здесь достаточно места, чтобы не мешать друг другу.

Руэна молча помотала головой и я заметила, что лицо у нее красное. От жарких испарений? Я зашла в воду и села на дно чаши у самого края, так что вода скрыла меня по шею. Оберегающая еще некоторое время потопталась у скамейки. Потом отвернулась от источника, решительно развязала пояс, сняла одежду и как-то боком и поспешно зашла в чашу. Присела рядом со мной. Нырнула с головой, и пряди темных волос с рыжеватыми кончиками расплылись по поверхности воды, как диковинная медуза.

Торн и Атари с явным удовольствием смывали с лиц и волос пещерную грязь и пыль. Когда Руэна вынырнула, син-тар искоса глянул на нее и сказал:

— Я думал, для оберегающих тело — что-то вроде инструмента.

— Это так, и что? — неожиданно воинственно отозвалась Руэна.

— А то, что я не думал, что оберегающие умеют краснеть.

— Это от горячей воды!

Оберегающая плеснула водой в сторону син-тара. Досталось и Атари. Тот мотнул головой, отфыркиваясь, но ничего не сказал. Только громко вздохнул и стал тереть шею пригоршней голубоватого песка, зачерпнутого со дна. Я поймала себя на том, что разглядываю его плечи, и решительно отвернулась. От горячего пара стало трудно дышать. Надо поскорее закончить с омовением, а то что-то уже и голова начала кружиться. Наверное, это после отравления тем ядовитым воздухом в пещерах.

Я не заметила, как у источника появилась все та же молчаливая послушница со стопкой полотенец и халатов того же серо-голубого цвета, как и одежда жителей монастыря. Одежда была поношенная, но чистая и пахла горным ветром. Дождавшись, пока мы оденемся, послушница знаком позвала нас за собой.

— Предполагается, что вот примерно так я проводила свои дни в монастыре Цветущих вод, а потом у вас при дворе? — услышала я слова Руэны, обращенные к Торну. — Давшая обет молчания, покорности и вот это вот всё?

— Примерно так, — ответил син-тар. — Правда, мило?

— Знаешь, Торн, — в голосе Руэны прозвучали опасные нотки. — Ты не смотри, что я оберегающая. Я и врезать могу, так, слегка. И тебе не очень больно, и мне приятно.

— Атари, напомни, что там предусмотрено законом таррана Ямата за нанесение телесных повреждений син-тару?

— В зависимости от тяжести повреждений, — очень серьезно ответил мой жених. — От трех ударов плетью до заключения в темницу.

— М-м-м, отличный разброс! Руэна, тебе доводилось сидеть в темнице?

— Где мне только не доводилось сидеть! — оберегающая неожиданно развеселилась. — Тут главное чтобы в хорошей компании.

— А теперь все сделали серьезные лица, мы, похоже, пришли к настоятельнице этой гостеприимной обители! — и Торн первым вошел в дверь, распахнутую перед нами послушницей.

Я не ожидала пышного убранства, но комната настоятельницы была слишком скромной даже для послушницы. Несколько тканых пестрых ковриков на каменных стенах, еще три таких же на полу, свернутая лежанка в углу и низкий столик. Он, пожалуй, был единственным здесь сокровищем. Потемневший от времени, но покрытый искусной резьбой, он притягивал взгляд. Я бы не удивилась, что этому столику столько же лет, сколько самому монастырю.

На столике дожидались нас пять простых глиняных пиал, большой чайник и тарелка с маленькими пирожками. Постаравшись спрятать голодный блеск в глазах, я поклонилась хозяйке комнаты вместе с остальными. Настоятельница указала нам на коврики у столика. Невольно вспомнился Шикои, который забыл коврик дома, когда был еще Кашики. Приятно осознавать, что хоть в чем-то тебе повезло больше, чем основателю учения Ишинаи.

Сев на каменный пол, я поняла, что Кашики не стал бы мне сильно завидовать.

Справа от меня оказалась Руэна, за ней Торн, а Атари разместился по левую руку. В этих серо-голубых одеждах мы казались четверкой послушников, удостоенных трапезы у настоятельницы. Та будто бы прочитала мои мысли.

— Этот цвет горного неба к лицу вам, — сказала она, разливая по пиалам чай. Голос у настоятельницы был тихий и будто бы отрешенный. — В монастыре Последнего рубежа путника не спросят, что он оставил там, внизу, в мирской жизни. Просто пейте и ешьте, и пусть все тревоги унесет ветер, прилетевший с перевала.

Я с удовольствием взяла пирожок и откусила, борясь с желанием проглотить его весь сразу. Рядом оберегающая рассматривала начинку у своего надкушенного пирожка. По виду и вкусу это было какое-то пряное растение.

— Извините, а рыбы у вас не найдется? — очень серьезно спросила оберегающая.

Судя по звуку, Атари слева от меня поперхнулся чаем.

— Госпожа Руэна шутит, — проглотив свой пирожок, тут же вступил Торн. — Какая может быть рыба в горах?

— Вяленая? — с надеждой уточнила оберегающая. — Наверняка сюда добираются какие-нибудь торговцы.