— Врешь, не возьмешь, — отчаянно, совсем по-Чапаевски, рявкнул Андрей. В два шага перемахнул пространство до окна и осторожно выглянул на улицу: "Ну, что сказать, имея дело с ментами, легко чувствовать себя провидцем.

Они, конечно, знают, что необходимо выставить пост на улице, однако людей, как всегда нет, а на задержание, так вдвойне. Рулящий постановкой, видимо, и решил — "четвертый этаж, не улетит", и от сторожа отказался.

А вот это, пожалуй, вы, сударь, поторопились. Конечно, высоковато, но где наша не пропадала. Авось, навык не пропьешь…"

Ветер рванул штору, пахнуло свежестью. Зазвучали съеденные пластиковой фрамугой звуки города.

В дверь настырно, словно монахи в Рождественский колокол, долбили ОМОНовские скорохваты.

— Этак вам долго… Если шнур не захватили, все руки сотрете… — усмехнулся бывший опер нелегкой доле смежников. Он выдернул затихшего кота из клетки и сунул под жилет: — Держись, Василий, сейчас полетаем.

Прикинул расстояние до растущего в нескольких метрах от стены тополя и, сильно оттолкнувшись, прыгнул вперед, норовя уцепиться за толстую ветку. Глазомер не подвел. Недолгий полет, и вот уже руки вцепились в шершавую поверхность. Хлопнул слабо вякнувшего от страха кота мотнувшийся на груди артефакт. Андрей качнулся, стараясь обхватить ногами ствол, и тут трухлявая сердцевина крепкого на вид великана омерзительно хрустнула. Теряя равновесие, гимнаст сообразил, что падает и падает плохо. Летит головой вниз, словно исполняющий заднее сальто прыгун в воду. Однако, вместо спасительной глади, внизу его ждал недружественный асфальт двора. "Абзац", — сердце, вопреки всем законам тяготения, ушло в пятки. Группироваться в такой ситуации, что мертвому припарки.

Зажмурился, потянув руки к вороту: — Главное, угадать… выбросить Ваську в сторону за миг до контакта, тогда выживет.

"Пришел" на спину. Тряхнуло, отчаянно клацнули зубы, однако, все оказалось не так сурово, как ожидал.

"Странно, всегда считал, что асфальт куда тверже?.." — удивленно подумал Ильин. От неожиданности он даже не сумел выполнить задуманное, и перепуганный котяра вцепился в кожу, истошно завывая.

Не обращая внимания на вопли, Андрей распахнул глаза, опасаясь увидеть внимательно участливые взгляды спецназеров.

В зрачки ударил свет. Не яркий солнечный луч, а просто свет едва выглянувшего из-за тяжелых грязно-серых облаков светила. Повел головой и, вместо привычного разномашинья родного двора, увидел, что лежит посреди широкого поля. Впрочем, скорее не поля, а заброшенного и несколько лет некошеного луга. Прошлогодний бурьян, ощетинившийся сухими копьями стеблей, реденькие клочки сухой травы, островки едва заметно пробивающейся зелени.

— Так… — произнес он в некотором раздумье. — Похоже, история повторяется. И механизм сработал самостоятельно.

Не найдя другого объяснения, принял имеемое и потихоньку приподнял голову над землей, намереваясь осознать себя во времени и пространстве.

— Я же говорил… он поверит этому клочку… и побрякушке… — прогремел откуда-то сверху каркающий голос. — Так и есть. Нет нужды искать жертву. Стоит подумать, и дичь сама придет на зов охотника. Не будь я Великий Оген…

— Славься, король Хеттов, величайший из всех великих, храбрейший из храбрых. Самый большой мыслитель во всем подлунном мире… — с готовность заорал кто-то.

Андрей крутанулся, желая вскочить, и в тот же миг на него рухнула тяжелая, свитая из вонючей пеньки, сеть. Зацепилась в крупных ячеях рука, потянувшая из ножен шпагу, вывернулась застрявшая в петле нога. И в довершение, страшный удар высек из глаз неудачливого путника миллион искр. Вспыхнуло и унесло в чернильную тьму беспамятства.

Первый удар сумел блокировать, однако, налетевшие с трех сторон подельники били умело. Не велика, впрочем, хитрость отделать спутанного по рукам и ногам узника. Сознание провалилось.

Но до самого последнего момента Андрей пытался рассмотреть стоящего в отдалении главаря. Отбыл в нирвану, так и не вспомнив. Очнулся от боли. Казалось, куда уж больше, но рвануло так, что в глазах вспыхнуло.

"Да что ж это, вашу… — полутьма каземата, всполохи качающихся теней от неровно коптящих факелов. Вурдалачьи морды суетящихся варваров. Ребятки, в скользких фартуках и с хитроумными приспособлениями в руках, выглядели точь-в-точь как черти в преисподней. Ильин дернулся. Куда там. Зажат, словно в бетонный блок. Нога, упакованная в подобие горнолыжной сбруи, болела отчаянно.

И тут из сумрака прозвучал голос. Повинуясь распоряжению, "сатанисты" произвели непонятные манипуляции с адским инструментом, боль чуть заметно стихла.

— Приветствую тебя, король Гвардарии, — словно продолжая дружескую беседу, сказал шагнувший из угла командир садистов.

— Мы с тобой вроде как коллеги, так что, может, обойдемся без церемоний? — вопрос, впрочем, прозвучал как издевательское утверждение.

"А ведь он не местный", — обожгло понимание. Андрей уставился в лицо собеседника. Громадная меховая шапка, грубо очерченное, словно вырубленное торопливым плотником, лицо. Огненная борода. Аккуратная, но жесткая, как металлическая щетка. Выделялись глаза. Острый прищур и, как ни странно, готовность к усмешке. Несоответствие смутило: "Ухватки живоглота и совершенное благодушие во взгляде".