— Брат… — напуганно пробормотала Флами, схватившись за горло.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? Ты понимаешь насколько это серьезно? Нет? По твоей милости могли умереть в один день все наши дети и я. А я еще не придумал как перекроить этот мир от зависимости к одному серверу. Вы бы все умерли. Все. Застряли бы в каком-нибудь лимбе без возможности воскреситься. Но ты же была уверена, что ничего страшного не произойдет! Венера погибла по твоей милости, а хотя подожди, нет, это я во всем виноват! Это же я оказался таким идиотом, что решил будто тебе можно доверять!

— Лациф, — засипела Бетти, сползая по стене. Ее мучило удушье, что с каждой секундой становилось все невыносимее.

— Ты видела Эрика? Видела в каком состоянии человек, что спас тебе жизнь? Ты видела, что с ним из-за твоей тупости? Но в твоих глазах ни капли раскаяния.

— Брат, — Бетти потянула к нему руку, больше не имея возможности дышать. — Прошу…

— О чем просишь?

Лациф медленно встал и, не торопясь, подошел к ней. Присел над дергающейся в приступах удушья волшебницей и пристально поглядел на нее:

— Как думаешь если сейчас ты умрешь это будет считаться как нечто страшное? Или мне на это тоже не нужно будет обращать внимания? Ну умрешь и умрешь. Как говорится и черт с тобой.

— Брат, — Элизабет уцепилась за его рукав. Ее кожа бледнела, а глаза наполнялись кровью, шею давило, а в легких невероятно сильно жгло.

— Тебе больно, Бетти?

Она закивала, ее сознание медленно уплывало от нее.

— И Верммуту больно. Только ты жива, а Венеры больше нет.

Он встал и взмахнул рукой, снимая дебаф. Элизабет резко вдохнула. Девушка зашлась болезненным кашлем и, встав на четвереньки, медленно стала подниматься по стенке.

— За то, что потащила под луной детей из замка 10 розг. За то, что потащила с собой Лору 5 розг, за то, что оказалась такой дурой 5 розг. А теперь уйди с глаз долой.

Бетти еле вышла из зала совета. Совершенно разбитая и еле живая она только перешагнула за порог и сползла на пол.

— Прости, — виновато улыбнулась Элизабет маленькой напуганной женщине, но та только покачала головой.

— Все хорошо, не вини себя.

Лора под чутким взглядом появившегося дворецкого, вошла в зал совета, а Хоске помог дочери встать.

— Он в бешенстве, да? — грустно улыбнулся он ей, и Бетти кивнула.

— Не печалься, милая, — обнял низкорослик склонившуюся к нему волшебницу.

— Нет, — пробормотала она, — он прав. Я отправила Венеру на тот свет и чуть не убила собственного брата и все из-за этого чертового цветка, — прошептала Бетти, тихо плача.

— Присядешь? — Лациф поглядел на охваченную испугом Лору и та, неуверенно кивнув, села на стул рядом с ним. — Страшно? — после некоторого молчания спросил король.

— Вы будете кричать на меня?

— А надо? — хмуро поинтересовался он.

— Я все понимаю. И покорно приму любое наказание, — она опустила голову.

Лациф не хотел больше кричать. Он вообще больше ничего не хотел. Что толку говорить с этим низкоросликом. Она не враг и, тем более, не противник. Она просто наивное доверчивое создание.

— 5 розг за то, что поддержала идею Флами. 5 розг, за то, что не рассказала мне и 5 розг, чтобы в следующий раз ты хорошо подумала, прежде чем вновь вытворять подобное.

— Да, мой король, — склонила голову Лора.

Лациф ничего ей не ответил, только кивнул головой, обозначая конец разговора.

Женщина поднялась на трясущихся ногах, не смея смотреть на короля, и быстро вышла за дверь.

Он не накричал на нее и не отругал за глупость не потому, что чувствовал ее смятение и страх, нет. Он промолчал, потому что за дверью он ощущал дикий ужас отца и никак не мог понять, что же это значит. Родитель боится своего ребенка? Кажется, за эти годы его приоритеты кардинально поменялись. Раньше Лациф был готов убить за семью, а теперь он готов убить семью за…За кого? Нет, не так. Изменились не приоритеты, изменилось само понятие семьи.

Лациф озадаченно призадумался: «Смог бы он убить отца, если бы тот оказался предателем?»

И ответ его страшно пугал. У него даже сомнений не возникло. Он убил бы. Пусть быстро и без мучений, пусть потом бы он сошел с ума от вины и боли, но гибели Бессмертных он даже отцу простить бы не смог. Тогда что получается? Его сын изменился? Или Лациф больше не его сын? Значит Генри Майек совсем пропал? Видимо, так и есть. За все эти годы он исчез бесследно. И назад его уже не вернуть.

«Может это и неправильно. Может отвратительно и даже лицемерно, но семья, которую я создал сам, стала для меня важнее семьи, которая меня вырастила».