— А с ними что сталось? — Мари подумала, что у нее, наверное, мозги как-то повредились. Только сейчас вообще про самих людей спросить!

— Что-что, везучие они, — вклинился Ральф. — Они везучие, а ты безмозглая.

— Я сейчас тебя за борт выкину, ясно? Нашелся умный.

Мари снова повернулась к Генри.

— Продолжай.

— Мужчина в черной мантии сказал, что ему как раз работники нужны.

— За борт ты меня сейчас очень вряд ли выкинешь, — не забыл вставить свое слово Ральф.

— Что, — ахнула Мари, игнорируя выпад, — опять в рабство?

— Да нет, он платить им собрался.

— Да это ж магистр был. На какой-то глупый, важнейший прием сюда приехал, как это ты не признала? — снова вклинился Ральф.

— Я тебя на острове какому-нибудь хищному попугаю скормлю! — собрав все силы, гаркнула на него Мари. — А что мы с ней делать будем? — уже нормальным, немного осипшим голосом спросила у Генри и кивнула на его сестру.

— А что с ней делать? — Генри пожал плечами. — На телепортационные точки надеяться не приходится. К какому-то племени я же на время ее не пристрою, — Генри с удовольствием отметил реакцию самой Эммы на такой вариант, — за нами потаскается немного.

— А вот не надо тут! Тот человек в мантии сказал, что Мари еще долго будет очень слабой, так что я буду полезней, — Эмма не удержалась от комментария.

— Сколько там еще плыть? — Мари не сдержала зевок, скорчив страдальческое лицо. Прислушавшись к своим ощущением, она поняла, что Эмма была права. Обузой скорее будет Мари, чем Эмма.

— Два дня, — и снова вклинился Ральф. — Считай, еще полтора.

Эмма резким движением схватила странный фрукт со стола и впилась в него зубами — за что получила осуждающие взгляды от Ральфа и от Генри. Они, несмотря на взаимную неприязнь, сделали это настолько синхронно, что Мари хихикнула.

— Полдня уже плывем! — с набитым ртом возмутилась Эмма. — Я так с голоду умру.

Придя в себя Мари стояла на борту, отдыхая от гама, что стоял в их каюте. Видела краем глаза, как следом поднялся Генри, но толком не обратила внимания.

Неожиданно, она почувствовала тяжесть на плече, как будто кто-то положил на него свою руку. Но, повернувшись, Мари никого сзади не обнаружила, а тяжесть на плече никуда не исчезала. Поискав глазами Генри, она заметила, что тот как раз смотрит на нее глазами-монетками. В панике она крутилась, готовясь увидеть там какую-нибудь оторванную бегающую кисть или огромного ядовитого паука, Мари обнаружила попугая яркой окраски. От животного внимание Мари не ушло незамеченным, оно повернуло к ней голову и мерзким, высоким голосом, с довольно властной интонацией, сказало:

— Женщ-щ-щина.

Мари подпрыгнула, испугавшись.

— Им что, медом на тебе намазано? — прокомментировал сие действо еще не отошедший от кисторога Генри.

— А, не пугайтесь, — сказал член экипажа, проходящий мимо, и ковыряющийся в зубе деревянной палочкой, — эта хрень всегда к нам цепляется, когда мы на Лотрингель плывем. Его наш бывший капитан говорить научил.

У Мари по коже пробежала новая волна мурашек, а попугай отвернул наглую морду и принялся чистить свои перья, все еще сидя у нее на плече. Она глубоко вздохнула, прежде чем начать говорить, обращаясь уже к Генри.

— Но вот этого я точно оставлять себе не буду! — И продолжила уже тише, — а ты можешь его убрать, пожалуйста?

Попугай крайне осуждающе покосился на Мари, но потом продолжил мирно чистить свои перышки.

— Мне кажется, он сам скоро улетит.

— Откуда вы еду взяли, кстати?

— Ральф взял с собой.

Мари поверить не могла, что Ральф, — Ральф! — о чем-то позаботился заранее. Он даже девушек себе на ходу подыскивал.

— А почему вы раньше тогда не поели, если еда с самого начала была?

— Да и кусок как-то в горло не лез, никто не знал, когда ты придешь в себя. Да и очухаешься ли вообще. Кстати об этом. Не показалось ли тебе, что это не лучшая идея — лезть в электрическую клетку, нет?

Попугай переступил с лапы на лапу, надавив большими когтями Мари на плече, от чего та поморщилась. Генри все-таки решил попробовать его снять, но птица отчаянно цеплялась за рубаху Мари. А когда все же оказалась у Генри в руках, то быстро вырвалась, отлетела подальше и села на краю корабля, да там и осталась.

Остаток дороги прошел вполне мирно: все компания просиживалась в каюте Мари и Эммы, потому что подниматься наверх было зябко, да и брызги от воды счастья не прибавляли. Как бы все не мечтали сбежать от андагарского климата, солнце все еще нещадно палило. Почему выбрали именно их каюту, а не каюту Генри и Ральфа, Мари так и не поняла, но в итоге просто смирилась — время проводили не так уж и плохо. Мари и Генри по очереди рассказывали свои истории с работы, периодически что-то интересное вспоминала Эмма, или в разговор вклинивался Ральф.