— С кем? Дык с Мишкой. Он шубу в адрес носил, а оттуда счет оплаченный принес и мне зеленую. А от меня за это двугривенный на пряники получил.

Тараканов повернулся к хозяину.

— Где этот Мишка?

— Так он вас ко мне и провожал, когда вы изволили прийти. Давайте вернемся в мой кабинет, я записи посмотрю.

— Одну минутку. Скажите, — Тараканов вновь обратился к меховых дел мастеру, — а как заказчик выглядел?

— Рост метр семьдесят пять сантиметров, плотный, лицом красив, бородка клином, волосы каштановые, хорошие, густые.

— Метр семьдесят пять сантиметров — это сколько?

— Примерно два аршина семь вершков.

По дороге в кабинет Чурин прихватил Мишку.

В кабинете мехоторговец стал рыться в своих записях, а Тараканов обратился к мальчишке:

— Скажи-ка, братец, куда ты эту шубу носил?

Паренек внимательно осмотрел шубу.

— А тут недалече, на Знаменку. Барин дюже хороший, и барыня у него хорошая. Барин мне гривенник дал, а барыня — вот такое яблоко. — Мишка двумя руками изобразил огромный шар.

— Малый Знаменский, дом 6, — сказал Чурин, глядя в свои записи. — Зундштрем Андрей Карлович.

— Во втором этаже, дверь направо, — добавил Мишка.

Первой мыслью было — броситься на Знаменку, Тараканов даже извозчика стал звать, но потом отдумал. Приедет он к нужному дому, позвонит в квартиру. Откроет ему этот самый Зундштрем — Тарасов — «товарищ Андрей», а дальше что? Вдруг он с порога палить начнет, как на почте? Или сходка у него других товарищей? Затащат в квартиру, допросят с пристрастием и порешат. А умирать не хочется. Надобно подмогу искать. Вот только кого позвать на помощь? Нет у него тут знакомых. Впрочем… Надзиратель Поликарпов, из охраны! Надо с ним поговорить, авось не откажется помочь.

Вот только узел этот! Во-первых, мешает, а во-вторых, в охранное с шубой не поедешь. Прежде чем за помощью обращаться, надо было шубу в Каширу отправить.

Москву Тараканов знал плохо — бывал в Первопрестольной раз пять, не более, и все время в центральной части. Боясь заплутать и даже примерно не представляя расстояний, он кликнул извозчика:

— На Мясницкую, а потом на Большой Гнездниковский.

— Три двугривенных положите?

— А за полтинник?

— Эх, мил человек, только для тебя, поехали.

Отправив посылку с шубой в Каширу с Главного почтамта, Тараканов поехал в Охранное отделение. Он показал дежурному надзирателю свою карточку и спросил, где ему можно увидеть Поликарпова. На его счастье, тот был на месте.

— А, туляк! Здравия желаю, — сказал Поликарпов, протягивая Тараканову руку. — Чем обязан?

— Здравствуйте. Мне бы приватно с вами побеседовать.

— Приватно? Ну пойдем в агентскую, там сейчас нет никого.

В большой, саженей шесть квадратных, комнате действительно никого не было.

— Ну, рассказывайте. Хотя давайте сначала познакомимся, в прошлую нашу встречу мы так друг другу по-человечески и не представились. Меня звать Вениамин Васильевич, а вас?

— Осип. Осип Григорьевич.

— Замечательно. А вот теперь слушаю.

— Вениамин Васильевич, вам известно, что один из напавших на нашу почту не разыскан?

— Да. Я же его установлением и занимался, вместе с вашими жандармами.

— По добытым нами сведениям, сбежавший не только организатор всего налета, но и непосредственный убийца стражника. Мне удалось узнать его предположительное местожительство в Москве. А один я его задержать не смогу.

— Да, зверь, по всей видимости, крупный. То, что горячку пороть не стали и к нам пришли — за это хвалю. А откуда, позвольте спросить, вам стал адрес известен?

Тараканов замялся.

— Я не ради праздного любопытства спрашиваю, мне хочется узнать, надежен ли источник ваших сведений?

— Вполне надежен.

— Понимаю. Агент сообщил. За то, что про агента молчите, тоже хвалю. Я вам помогу. Какой адрес?

Тараканов назвал.

— Тэк-с. Это у нас первый участок Тверской части, земля Власова. Это очень хорошо. С Власовым мы приятельствуем. Пойдем к нему.

— Я могу извозчика.

— Не надо, тут близко.

В участке Тараканов и Поликарпов пробыли недолго. Власов, внимательно выслушав коллегу, первым делом сходил к заведующему паспортной частью и от него узнал, что саратовский потомственный почетный гражданин Зундштрем выписан еще 21 декабря. В листке убытия значилась Финляндия. Вместе с ним в квартире были прописаны три дамы: две крестьянки — псковская Матрена Митрофанова Сафронова, двадцати четырех лет, ярославская Мария Иванова Бубнова, тридцати восьми лет, и петербургская мещанка Степанида Никифорова, сорока одного года. Все дамы тоже значились убывшими в Гельсингфорс.