— Я пошутил. Просто проснись, сосредоточься, включи дар. Там ледяная нежить? — прошептал Петр.

— Нет.

— Уверена?

— Да. Сгусток… тепла.

Свита Деда Зимника сновала вокруг маяка, но я ощущала ее иначе. За дверью был кто-то живой.

— Нужно открыть. Это может быть человек, — сказала я.

— Живые в Рое не ходят.

— А ты? Пришел же.

Петр вздернул брови, помедлил… и кивнул.

— Если это тоже маг? Помнишь сумку? — шепотом продолжила я.

— Хорошо, приоткроешь так, чтобы я мог ударить. Дверью прикройся. Никакой самодеятельности, поняла?

— Да, ваше магичество, слушаю и повинуюсь.

Ветер начал стихать, как только я потянула дверь на себя. Я тянула — буря скручивалась клубком, словно лис в норе. Мне даже захотелось подергать дверь туда-обратно, чтобы проверить, совпадение ли это, но за мной напряженно следил маг.

Передо мной стоял… ребенок. Девочка лет десяти, в дубленом пальтишке с вышивкой бисером, капорчике, отороченном белым мехом, и ярких, тоже с вышивкой, валеночках. Выглянуло солнце, заиграло на серебряных бубенчиках, вплетенных в русую косу. Я изумленно выглянула за порог: ребенок был один, лишь в паре метров в сугробе, блестя полозьями, лежали на боку нарядные санки.

Мы с девочкой молчали, рассматривая друг друга. У дверного косяка мне строил страшные рожи маг.

— Ты кто? — настороженно спросила я.

Девочка, внимательно разглядывающая меня очаровательными зелеными глазищами, прижала к груди руки в варежках и выпалила:

— Ой, тетенька! Пустите погреться! Заблудимшись мы!

— Мы? — я снова оглядела бетонную дорожку у входа и морской берег.

— Я и мой олень!

— Какой олень?

— Который заблудился. Он Роя испугался, из упряжи вырвался и ускакал! А мне домой надо! Из Тридевятого я! Домой ехала, а тут — Рой!

Блым-блым — это захлопали длинные русые реснички. Девочка и впрямь очень напоминала жительницу Тридевятого, заповедного места, в которое вливается Солнечный квартал, сектор ведунов, ведьмаков и берендеев. У ведунов и дети — маленькие маги: дружат с природой, черпают силы из леса, приручают зверье. И одежда на гостье похожа: весь узор из кругов с палочками — символического изображения Солнца и лучей. Только такой ребенок, на мой взгляд, и мог выжить в Рое.

— Не верь ей, — негромко, не показываясь, но и не особо скрываясь, сказал рядом маг. — И внутрь не пускай. Она нечисть.

— Сами вы, дяденька, нечисть, — обиженно хлюпнула носом девочка.

— А откуда знаешь, что я дяденька?

Петр выступил из-за косяка, посмотрел, прищурившись.

— Угадала, — насупился ребенок. — Голос молодой, но не детский.

— Шустрая. Чего тебе надобно, нечисть? — поинтересовался Ракитников. — Если пожрать пришла, сразу предупреждаю: невкусные мы, который день впроголодь живем. Подругу мою видишь? Кожа да кости, подержаться не за что.

Чего?!!!

— Не нечисть я, — девочка ковырнула носком валенка сугробик у порожка.

— Ага, расскажи нам сказку про ледяного бычка. Давай определимся: внутрь тебя не пригласим, а без приглашения ты не войдешь. Я — маг. Подруга моя — хозяйка этого маяка. У нас и сторож имеется.

Мы с магом одновременно обернулись, но Петеньки и след простыл. Девочка тоже вытянула шею и смотрела через порог, не делая попытки войти.

— Неужто на лютой стуже помирать оставите? — с любопытством, но без страха, даже с некоторым кокетством, спросил ребенок.

— Оставим, — кивнул Петр. — Я сам в Тридевятом вырос. Ты не оттуда. Говори, зачем пришла. И откуда.

Девочка помолчала, наклонив голову. Вздохнула, подняла глаза:

— Ладно. Не из Тридевятого я, верно. Пустите — расскажу. У меня в санках — еда, много всего. Отдам в обмен на информацию. Жрать я вас не буду, фу. Колдовать не стану, могу клятву дать. Мне бы чаю горячего, тетенька, — кажется, ребенок шмыгнул носом уже непритворно. — Холодно.

— Вещь свою дай, любую, — потребовал Петр, протягивая через порог руку.

Девочка закатила глаза, но тут ударил новый порыв ветра, и она дернула из косы гроздь бубенчиков на резинке.

— Серебро? — маг прищурился, подкинул в ладони безделушку.

— Не нечисть я, — умильно сложив губки бантиком, повторила гостья.

— Убедила, входи. А это пусть у меня побудет.

Ребенок вприпрыжку унесся в зал, развязывая на бегу капор и стягивая тулупчик.

— Красиво у вас! А это что в шкафике, раковинки? Дяденька, а вы санки-то занесите, зверье харчи растащит.

«Дяденька» с опаской выглянул за порог.

— Иди, — сказала я, — подстрахую, за нежитью присмотрю. Странно, нет их тут, попрятались все.