— Доставлял, — мрачно проговорил он, двигая под очками одним глазом. — В «Морковке» каждый второй с псом или кошкой. Пуму держат, на пятом. На шестом лонгоподов завели. А на седьмом — террариумом владеют, со змеями трехголовыми.

— Уж не Горыновы ли? — хмыкнул я.

— Они самые, — буркнул Мрыка. Или Кощей?

Но как? Самый могущественный колдун тысячелетия сидит передо мной в образе плюгавенького мужичонки. На рукаве — птичий помет, из кармашка торчит пакетик кошачьей мяты (кицунэ-оборотень аж расчихался при непосредственном «знакомстве», когда под конвоем вел колдуна в «Старую лавку немагических чудес»).

Мы собрались тут все «тесным кругом»: хранители Источника и близкие к нему люди. Мне отчет в Отдел сдавать, а я не знаю, что в нем писать. Кощей пойман, только обезвредил он себя сам, еще до нас.

— А вам, должно быть, это все забавным казалось? — осведомился я. — Своих же магов-почитателей за нос водить.

— Мне эта братва — никто, — Мрыка равнодушно дернул щуплым плечом. — Где все они были, когда я в подвалах ледяных томился? На все готовенькое сбежались, когда меня уже в город везли. Одно слово — знатоки жар чужими руками загребать. Только Мор ради хозяина своего потрудился, да и то до награды не дожил. И вот она, — владелец аптеки кивнул на Синтию, которая тут же постаралась слиться с каминной полкой.

— И как же ты ее пощадил-то? — задумчиво проговорила Ярила, хранительница Источника. — Раньше ты свидетелей не оставлял.

Синтия сравнялась по цвету с мрамором камина.

— Говорю вам, — с раздражением воскликнул Кощей, — изменился я! Духовный перелом у меня случился! А вы бы не поменялись?! Вся жизнь, аж тысяча сто пятнадцать лет и четыре месяца — войны, смерть, предательство любимых женщин! Ваша вон… — Мрыка обвел жестом Ярилу и Беляну, — прапрапрабабка, к примеру, уж кровищи у меня попила, уж попила! И опять на заборе мочало, начинай сначала? Ну уж нет! Я еще в разобранном виде твердо для себя решил — никаких больше былинных подвигов! Пара сотен лет у меня еще есть, но не более: ржа сыпучая на игле завелась, не такой уж я, как оказалось, и бессмертный. Проживу остаток годков в свое удовольствие. Филиалы аптеки открою, фонд хочу учредить, пару приютов для зверья бездомного…

— Вы что ж думаете, — взвился ведьмак Елисей, — мы вас отпустим? За все злодеяния совершенные — прямо в прибыльный бизнес?

— Не такой уж и прибыльный, — проворчал Кощей. — Вы хоть знаете, сколько сейчас поставщики за корм для иномировых экзотов дерут? И, если что, то я искренне раскаиваюсь. С другой стороны, не забывайте — я и сейчас колдун, еще и «акциатто» одаренный. Мне войну развязать — плюнуть только. Поклонников своих льстивых призову, их намного больше, чем вы думаете. Нежить приманю, вон, Элмеция соврать не даст — подчиняются мне навьи. Ежели оставите меня в покое, клятву дам, подлинную, на смерти своей. Буду свое колдовство токмо на благо братьям нашим меньшим пускать. Ежели нет — пеняйте на себя.

В лавке воцарилась тишина. Все, даже маги-дворфы, помощники Хранительницы, понимали: колдун не блефует.

— Однако боевые действия мне, как и вам, не по душе, — мрачно продолжил Кощей. И вдруг с горьким вздохом признался: — Я ведь женщину встретил, влюбился. И она ко мне с расположением. Хорошая, зверей любит. Зачем нам с ней война? Это ведь весь город поднимется. К тому же, признаюсь, в свою победу я не особо верю. Чего тут только не напридумывали, пока я, сердце отдельно, кишки отдельно, с разными мирами знакомился, — Мрыка горько усмехнулся: — машины везде всякие, тролли серебром мосты выкладывают, у каждого теперь зеркало волшебное, редчайшее имеется. Да и армия моя — тьфу: маги настоящие повывелись, зажрались, боятся лишний раз свою кровушку пролить. Но это не значит, — словно испугавшись, что окончательно принизит свои возможности в глазах присутствующих, быстро добавил Кощей, — что война для города войной не покажется.

— Ё-моё, — внятно проговорила Ярила. — Простите, господа… Обстоятельства страшные, а ситуация смешная.

— А я ему верю, — со вздохом проговорил муж Ярилы, тоже маг. — Я тоже две сотни лет в волшебном зеркале просидел, понимаю, что после такого судьбу испытывать не захочется.

— Благодарю, — скупо кивнул Кощей. — Твою заслугу я тоже помню. Это ведь ты мое… ухо у троллей горных добыл?

— Ну… я, — супруг Ярилы смущенно почесал в затылке.

— Мы не верим, — выступил один из дворфов, — однако огласке ситуацию предавать… — почтенный гном покачал головой, — это как в центре Сильверграда бомбу замедленного действия установить. Кто ж из недовольных положением дел таким шансом не воспользуется, власть раскачать да свои задачи корыстные воплотить?

Остальные представили и, судя по лицам, содрогнулись. Было решено обдумать ситуацию и проголосовать.

— Думайте, — разрешил Кощей. — Прямо сейчас и думайте. Для меня это вопрос жизни и смерти, во всех смыслах. Куда мне от вас потом: домой или в темницу?

Однако мою проблему это решало наполовинку с четвертинкой.

— Что ж с магами? — спросил я, подойдя к креслу, в котором расположился господин Мрыка, пока остальные совещались. — Они зовут и зовут. Нежить идет на их зов. Дед Зимник три раза пробой запечатывал своей кровью, выдюжит ли еще?

— А кто у нас сейчас в Зимниках? — поинтересовался Мрыка.

— Лифантий, внук Беведы Стерхова, — ответил я.

— Не помню такого. Не застал. Но тут все как раз понятно. Маги призыв на крови устраивают. А кровь та самая, из поезда, Элмеции. Другой у них нет. Потому нежить и прёт.

— То есть… — я покосился на Синтию, вид у которой сделался совсем несчастный. — Ага, понятно. И что же нам делать?

— Тут я вам не помощник, — развел руками Кощей. — Вы-то всех магов из «Морковки» по именам знаете. Вот только они не сами зовут, они давно это дело бросили, ждут просто, чтоб все само собой разрешилось. Кто-то еще старается, кто не сдался, не успокоился. А кто — не ведаю. Зов мимо меня идет, на него лишь нежить отзывается.