Девчонки взрываются хохотом. Улыбаюсь, радуясь, что с порога они нашли общий язык. Осталось с Соней их познакомить.

Прохожу на кухню, открываю холодильник и вижу, что там мышь повесилась. На полках пусто. Только сиротливо стоит бутылка молока.

— Мила, есть что пожрать? — кричу с кухни, слыша щебетание из коридора.

— Нету. Я всё съела.

— Ты? — я выпучил глаза, выглянув в коридор. — Вчера был полный холодильник еды был.

— Я когда нервничаю, много ем, — пожала плечами.

Н*хрена себе. Много. Это п*здецки много. Я столько за три дня не съем. А она за полдня. Учитывая её худобу. Ещё говорят, что мужчины едят больше. П*здят!

— Кстати, о нервах. Где Демьян?

Молчание. Милена заходит на кухню и открывает шкафчик, где у меня стоит бутылка с вином, если вдруг придут друзья. Молча наливает в чашку. И только подносит к губам, как я забираю, качая головой. Выливаю в раковину.

— Он сорвался и свалил, хлопнув дверью, — оборачиваюсь и вижу, как Аня пытается вырвать бутылку у девушки из рук.

— Милена! Харе! — рявкаю и вижу, как она испуганно вжимает голову в плечи, выпустив из рук бутылку. Аня закупоривает её и ставит обратно в шкаф. — Что ты сделала, что он свалил? Демьян бы не ушёл без веской причины.

— Он поинтересовался, почему я плачу во сне, — опускается за стол, закинув на него ноги.

— И? — я теряю терпение от того, что каждое слово из неё нужно вытаскивать.

— И я рассказала, — улыбается болезненно. — В подробностях. Как после того, как он меня лишил девственности, меня вы*бал в жопу мой отчим. Он сразу сбежал. Испугался, что может испачкаться!

— Миленочка, — Аня крепко обнимает девушку, целуя её волосы. — Не говори так, солнышко. Ты не грязная, слышишь? — пальцами стирает слёзы со щёк Милы. — Ты чудесная, потрясающая, весёлая и красивая. Ты ни в чём не виновата, слышишь? Этот урод получит по заслугам. Его в тюрьме и не так иметь будут.

Милена машет головой. Хлюпает носом. Рукавом стирает слёзы.

— Демьян просто боялся, что не справится со своими эмоциями. Что разгромит всё и тебя напугает. Он вернётся скоро, — Аня ласково улыбается, пальцами гладит девушку по бровям.

Милена слабо улыбается и стискивает Анютку в объятиях с такой силой, что та хрипит.

— Спасибо, — разбираю с трудом её шёпот. — Спасибо…

Улыбаюсь и наливаю чай, опуская чашки на стол перед девчонками. Обе смотрят на меня покрасневшими глазами и шмыгают носом.

— Вы тут поболтайте, а я в магазин сгоняю за едой. А то один троглодит всё съел, — сбегаю, не дожидаясь ответа.

Две рыдающие девушки, это полный песец.

Побродив по району, чтобы потянуть время, закупился в супермаркете продуктами и вернулся домой.

С кухни доносился хохот. Кинув взгляд на часы, понадеялся, что соседи не вызвали полицию.

— Я не понял, — шёпотом рявкнул я. — Какого х*я вы набухались? Я же сказал не пить!

— Маркуша, мы чуть-чуть, — вскочила Анютка из-за стола, и её тут же повело. С трудом успел подхватить её, прежде чем она встретилась с полом. — Полчашечки только.

— А развезло, как от бутылки, — встряхнул её за плечи.

— Так я первый раз пробовала, — хихикает, скашивая глаза на нос. — Знаешь, а я раньше не замечала, какой у меня большой нос. Надо сделать пластическую операцию, — поднимает палец вверх.

— Нормальный у тебя нос, — не удержавшись, целую самый кончик курносого носика. — Прекращай выдумывать, — подхватил её на руки и понёс в комнату, чтобы уложить спать.

— Нет. Я хочу другой нос. Мой некрасивый, — захныкала она. — Видишь, тут горбинка? — пальцем пытается показать, но промахивается и чуть не попадает себе в глаз.

— Всё там красиво. Ты красивая, — опускаю девчонку на кровать и закутываю её в одеяло по самые уши. Собираюсь уйти, но в спину летит обиженное:

— А поцеловать перед сном.

Закатываю глаза и чмокаю малышку в лоб.

— Спи, пьянь моя любимая. Завтра по попке получишь.

Вернулся на кухню. Милена икая, полулежала на столе на своей руке.

Подхватил её подмышки, поражаясь тому, насколько она лёгкая. Даже легче моего мышонка. Совсем девчонку заморили в больнице.

— Она у тебя чудесная, ты был прав, — Милена говорит почти трезвым голосом. В отличие от Анютки, её так не развезло от алкоголя. — Береги её, Марк. И не обижай больше. Слова ранят очень больно.