Не отрывая взгляда, я снова легко, несмело, лизнула его палец. На языке остался привкус томатного сока и… собственной власти над положением. Над Камилем.

Его дыхание сделалось неровным. Он смотрел на мои движения таким же взглядом, как тогда, когда учил меня брать в рот его член…

— Ты хоть понимаешь, как я хочу тебя, Марина? — пробормотал он хрипло.

Это заставило меня отступить. Но ненадолго. Потому что в следующее мгновение я уже была прижата к крепкому мужскому телу, а Исаев буквально трахал мой рот языком.

Я и сама не поняла, в какой момент оказалась сидящей на столе с разведенными ногами. Твердый член упирался мне в живот, а руки Камиля жадно шарили по телу, оставляя на нем горящие следы. Я почти забыла обо всем, что было прежде, позволяя себе быть только здесь и сейчас. Растворяться в уже знакомых, запретных и таких развратных ощущениях…

Но когда он вдруг проскользил пальцами по моему бедру и коснулся трусиков, я протестующе вскрикнула.

Образы того, что он творил со мной против моей воли накрыли с головой. Я панически забилась в его руках, истерично выкрикивая одно и то же слово:

— Пусти! Пустиии!

— Хорошо, хорошо!

С поднятыми вверх руками он отошел от меня на приличное расстояние. Я соскользнула со стола и обошла его по кругу, словно эта преграда между нами могла остановить Исаева, если вдруг он решит на меня наброситься.

— Марина… — тяжело выдохнул он. — Я не сделаю тебе больно.

— Раньше я тоже так думала!

Он запустил в волосы пятерню и твердо отчеканил:

— Я больше к тебе не прикоснусь. До тех пор, пока ты сама не попросишь.

Я смотрела на него затравленным зверем. Довериться Исаеву было страшно, но пустая чужая квартира пугала ничуть не меньше.

Я оглянулась на плиту, чтобы спрятать взгляд, и произнесла то, что не имело сейчас абсолютно никакого значения:

— Вода выкипела…

— И это все, что удалось выяснить? — отчеканил я, приподняв бровь.

Смотрел на тонкую папку в руках, в которой уместился ровно один лист бумаги, и не понимал, зачем меня вообще отвлекли подобной ерундой. В мои планы вовсе не входило выслушивать пространные рассуждения о найденной в какой-то заднице мира машине, что и стала причиной аварии, в которой могли пострадать мы с Мариной.

— Да. Но мы продолжаем копать дальше, — заверил меня Павел. — Пока ничего особенного узнать не получилось, но…

— Вот когда будет, что рассказать, тогда и отрывай меня от дел, — оборвал его я и, поднявшись с места, направился к выходу из кабинета.

В планах была поездка к Марине со вполне определенной целью. И меня сейчас бесило, что я не могу увидеть свою девочку здесь и сейчас.

Черт бы все подрал… кажется, я влюбился. Впервые настолько сильно. Наш вечер, когда я увидел несмелый отклик со стороны Марины, и когда понял, что не все потеряно, породил во мне нереальную нежность по отношению к ней. Сколько всего я желал с ней сделать… но не как раньше, беря все без особого разрешения, а так, чтобы получить ответ. То желание, которое смогу вызвать у Марины. 

Я знал, что она меня тоже захочет.

— Камиль… мне это не нравится, — приглушенно сказал Ежов, когда я достиг двери.

— Если ты имеешь ввиду покушение, то оно мне не нравится тоже, поверь, — хмыкнул, бросив на Диму взгляд через плечо.

— Я не о том… ты знаешь, что имею ввиду.

Нет, он взаправду опять о Марине? Что на этот раз? Она стала инициатором покушения на меня и себя же саму? Какой абсурд.

— Не вынуждай меня с тобой расстаться, Дима, — уронил я веско, после чего вышел из офиса.

— Почему ты такая напряженная? — спросил у Марины, протянув руку и взяв ее ладонь в свою.

Чуть погладив большим пальцем нежную кожу, ощутил, как в груди появляется то чувство, которое было мне незнакомым, но с которым я постепенно учился существовать. Оно делало меня уязвимым, и я пока не мог понять, насколько сильно это меня пугает.

— Не люблю сюрпризы, — откликнулась Марина. — Ни один из них для меня не оканчивался хорошо.

Я вновь потер большим пальцем ее руку и сказал неуверенно:

— Надеюсь, в этот раз тебе все понравится.

Мы вышли из машины, и моя девочка нахмурилась. Потому что поняла, где именно оказалась. Двор, где находился дом, в котором располагалась квартира, переписанная на нее отцом. И которую она продала и уже поняла, что с ней распрощалась. Наверно, довольно странно было осознавать то, что вновь очутилась в этом месте, но… Я надеялся, что Марина воспримет все верно.

— Что это? — спросила девочка, когда я повел ее в сторону подъезда.