Но я совсем не предусмотрена то, как объясню матери всю эту историю с квартирой. 

— Да, мама, квартира снова принадлежит нам, — произнесла я отстраненно, надеясь, что она не станет задавать новые вопросы. 

Но не свезло. 

— Ты же говорила, что продала квартиру… — проговорила мама, внимательнее в меня вглядываясь. 

Я прикусила губу. Врать не хотелось, но как она отреагирует на правду? Да и какой ложью можно объяснить наличие у меня такой суммы, которой хватило на выкуп квартиры? 

— Камиль выкупил ее и подарил нам, — ответила наконец неохотно. 

При упоминании Исаева лицо мамы просветлело. На губах заиграла улыбка, когда она спросила: 

— Кстати, а где он? Камиль Назарович давно не заходил в больницу… 

Я сжала челюсти. Рано или поздно все равно пришлось бы все рассказать. Выходит так, что это получилось рано. 

— Он больше не придет, мама. У нас… все кончено. 

С тихим охом мама присела на кушетку, еле как влезшую в узкую прихожую. 

— Но как же… я думала, он твой жених… 

Захотелось невесело рассмеяться. Моим женихом он был разве что в мамином воображении. А я позволяла ей так думать, чтобы не расстраивать. Зато теперь… Теперь столкнулась с неотвратимой необходимостью объяснять то, о чем и вспоминать не хотелось. 

— Мама, так случается, — сказала я твердо. — Богатым мужчинам быстро надоедают их игрушки… 

Последнее вырвалось из меня против воли, вместе со всей горечью, что ядом разъедала душу изо дня в день. По бесконечному адскому кругу. 

Мама зажала рот рукой. По ее полным ужаса глазам стало ясно — она обо всем догадалась. 

— Марина, ты что же… спала с ним за деньги? 

Меня захлестнуло нечто, похожее на смесь злости, бесконечной усталости и разочарования. И я не сдержалась. 

— Если хочешь знать — да! — буквально выкрикнула в ответ. — И я сделала бы это снова ради того, чтобы спасти тебе жизнь! Ради того, чтобы тебе было, где жить! Сделала бы, несмотря ни на что! 

Каким-то чудом удалось вовремя замолчать. Замолчать прежде, чем с уст сорвалось бы то, с чем до сих пор пыталась примириться. То, что она мне лгала. То, что я ей не родная дочь. 

Но сейчас было не время. Какая кровь во мне бы ни текла, эта женщина меня вырастила. И делала все ради моего благополучия. Все, что я прошла ради нее — не такая уж большая плата за то, что у меня все же была семья. До определенного момента даже счастливая… 

— Мама, пожалуйста, пойдем в комнату, — сказала я уже спокойнее, когда между нами повисла тишина. — Тебе надо отдохнуть. 

Она лишь рассеянно кивнула. Потом сказала то, отчего у меня мучительно защемило сердце: 

— А мне казалось, что он смотрел на тебя так по-особенному… 

Я сжала губы, чтобы они не дрожали. Мне тоже много чего казалось. Но все обернулось лишь стремительно рассевшейся иллюзией. 

— Присаживайся, — сказал мне Пьер, кивая на место напротив себя. 

Он назначил мне встречу в этой кофейне сам. Я не представляла, о чем нам говорить теперь, когда нас, казалось, больше ничего не связывало. 

Я неуверенно помялась рядом со столиком, потом несмело предложила: 

— Если тебе надо мне что-то сказать, может, просто прогуляемся? 

Бывший наставник на это лишь презрительно фыркнул: 

— И где ты собралась здесь гулять? Рядом ни парка, ни сквера! Хочешь шагать вдоль автодороги, глотать пыль и пытаться услышать друг друга сквозь шум машин? Я — не хочу, так что садись давай! 

Я нервно покусала губы, потом наконец призналась: 

— Пьер, у меня сейчас нет лишних денег. У меня их вообще нет… 

Он смотрел на меня с полным непониманием. Потом наконец на его лице проступило осознание, и он уверенно кивнул на стул напротив: 

— Именно поэтому я тебя и позвал. Садись, говорю. Кофе с меня. 

Я невесело усмехнулась. Что ж, с Пьером можно быть уверенной, что отрабатывать чашку кофе натурой не придется. И все же… было очень неловко принимать даже это скромное угощение. 

Еще немного поколебавшись, я все же присела напротив. В конце концов, мне совсем необязательно что-то вообще заказывать, ведь так? 

— Для чего ты меня позвал? — спросила сразу, напрямик, не желая продлевать эти моменты неловкости. 

Он откинулся на спинку стула и внимательно оглядел меня. Потом сказал: