Без четверти одиннадцать закончил стандартное предполётное тестирование. К прибору вопросов у меня нет. Он готов. Установил на штатном месте, в кустах рядом с площадкой, включённый фонарик, нацеленный в зенит. Это для того, чтобы иметь точный ориентир при посадке. Фонарик шахтёрский и заряда его аккумулятора должно хватить более чем на шесть часов, стало быть, до моего возвращения. Если, конечно, его какой-нибудь умник раньше не приберёт.

Без десяти сделал несколько кругов вокруг тележки для разминки, и устроился в кабине. Пристегнулся. Опустил и затянул крышку. Проверяя герметичность, немного поднял внутри давление. Сглотнул, когда заложило уши. Прошло две минуты, давление внутри сохранилось, значит всё в норме. Затем понизил давление до рабочего, задал параметры статической ориентации, начальное ускорение, прикусил загубник воздушного питания системы жизнеобеспечения, и запустил стартовую программу.

Давным-давно, в моём детстве, когда ещё не случилось видеть аэродромы, а самолёты казались серебряными жуками, звучно царапавшими небосвод, меня посетила такая интересная мысль: где же оно начинается, небо? Оно, по всей видимости, начинается где-то там… Выше деревьев, выше самых высоких домов, где живут только птицы да самолёты.

Непосредственно с авиацией я связан не был, но пришлось часто летать. И я вскоре понял, небо начинается рядом, здесь, на земле. И начинается оно в тот момент, когда ты только принял решение, купил билет на самолёт, приехал в аэропорт. Ты ещё здесь, но уже обозначился разрыв и всё уже началось. И небо ждёт тебя.

Лёгкую начальную перегрузку почти не заметил, это для меня уже заурядно. Просто качнуло и прижало легонько. Твёрдая земля из-под колёс растаяла, как будто её и не было. Аппарат в полёте чертовски устойчив.

В конце третьей минуты, на высоте почти двадцати тысяч метров, увеличил ускорение до полутора. Немного, конечно, но быстрее пока нельзя, можно спалить в атмосфере наружные поверхности. Тяжесть выросла. Правую кисть уже при полутора «же» на весу держать трудно. Для управления рукам необходима какая-то дополнительная опора.

А ночная земля выглядит удивительно…

Светлые пятна на поверхности обычно указывают места населённых пунктов. Правда сегодня, вся поверхность внизу затянута плотными облаками. Зато чёрное небо открыто и безгранично! На западе растёт полоска красноватого тумана. Зашедшего за горизонт солнца ещё не видно… Или уже не видно… Запутался… В общем, видны только отблески нашей яркой звезды у горизонта на облаках. Красиво чертовски!

А ещё через минуту, на высоте где-то сорока пяти тысяч, появились признаки неустойчивости: всё усиливающиеся короткие рысканья, вскоре перешедшие в неприятную, какую-то судорожную, тряску. Сила, прижимающая меня к ложементу, заметно ослабла. Но потребляемый ток остался прежним. Что-то с тягой происходит! Такого раньше никогда не было…

Сбросил мощность до пяти процентов. Вибрация уменьшилась, но не прекратилась совсем. И «Кузнечика» стало, раскачивая, «водить». Аппарат заметно терял управляемость. И это продолжало нарастать. Все оставшиеся генераторы пришлось совсем отключить. Полная невесомость! Больше двух минут этой невесомости. Достаточно жуткое ощущение! Дух захватило. Я даже уцепился обеими руками за края ложемента, будто это мне могло чем-то помочь… И стал успокаивать себя: падение на землю мне не грозит, автоматика до сих пор исправно возвращала лёгкие автоматы из полёта назад. Без поломок. Кабина герметична, между мною и пустотой снаружи прочный слой оргстекла. Дыхательный автомат работает как часики.

И тут меня отвлекло от внутренних проблем поднимающееся на западе зарево. Как же красива Земля отсюда! Огромная, укрытая дымкой голубоватой атмосферы. С рельефом тёмного облачного слоя и сияющими на безоблачных поверхностях огнями… Просто бесподобно! Можно считать «Кузнечик» проверку космосом… ну, не космосом, а лишь крайне разрежённой атмосферой. Это всё плюсы. Но есть и минусы… Проверка, к сожалению, была очень короткой, да к тому же в условиях аварийных. И до запланированного мне ещё как до звёзд…

А скорость при подъёме аппарат набрал изрядную, и по инерции подъём продолжался до высоты примерно в сто километров, точнее я не мог определить. Пересчитал просто позже. То есть, «Кузнечик», по некоторым понятиям, впервые за свою короткую жизнь, смог выйти в космос. Там, в верхней точке траектории, «Кузнечик» ненадолго вынырнул из редеющей тени. Разделённая чёткой горизонтальной линией красно-оранжевая чёрточка солнца ненадолго появилась у горизонта. Выглянув, облизала красным лучом вспыхнувшие стёкла аппарата и снова спряталась.

Радиодальномер тоже учудил, преподнёс сюрприз: оказалось, тот отмечал расстояния только до девяноста километров. Впрочем, даже меньше, сбиваться он начал ещё на семидесяти. А восемьдесят девять – были последние показания высоты. А я-то надеялся хоть на несколько тысяч… Надо же, сигнал слабоват. Отметки скорости, основанные на измерениях расстояния, тоже обнулились. Раньше в кабине я поднимался только до пятнадцати километров, поэтому проверить дальномер и остальное оборудование на больших высотах был не в состоянии. Какой-то облом. В такой ответственный момент и два прокола сразу!