– Оживила… Но неужели все расследование? Оно помешало ему хотя бы на минуту посмотреть на второе испытание? Я же специально сделала его любимое блюдо! – не выдержав, разрыдалась Аля.

Она редко ревела от боли, от гнева, от одиночества, но досада незаслуженных обид срывала выдержанную маску спокойствия и заставляла слезы литься горьким потоком. В такие моменты она ощущала себя маленькой девочкой в песочнице, у которой старшие ребята растоптали куличики.

– Аля, испытания на самом деле ничего не решают, – заверила ее Огвена, снова подходя и, не принимая возражений, крепко обнимая. – Ну, разве что в моем случае вся родня моя и жениха увидела публично, что Король одобрил наш союз. Тут уж не поспоришь. А то мы столько наслушались за последний год, как начали встречаться…

– Для чего же тогда испытания? – прохныкала Аля.

– Чтобы соблюсти традиции и отсеять мерзавок, которые подсыпают соль в чужие меренги. Такие недостойны титула королевы. А так Король сам решает. К счастью, ни Павена, ни его мать не в силах повлиять на его выбор и решение. Возможно, в конце этого отбора он вообще всех отпустит.

– Он все равно должен жениться! – отстраняясь от подруги, возразила Аля.

– Но может оставить всего одну кандидатку. А других совсем-совсем отпустить, нарушив традиции. Все-таки он Король. Но отменить отбор он точно не может, это вызовет слишком много кривотолков среди подданных. Еще обвинят, что на троне не Король, а какой-нибудь подменыш гарпий.

– Но кого он оставит? А если меня?.. Как избранницу древней магии… – испугалась Аля. Ее душили слезы ложной надежды. Отчаяние без выбора погружало в тягучий сон, а надежда резала хуже кинжала.

– Может, ты этому еще обрадуешься?

– Нет. Ни за что! – вскочила на ноги Аля, оттесняя Огвену к двери.

– Магия мудра.

– Ты заговорила, как Павена.

– Ладно, потерпи, скоро отбор закончится. И все встанет на свои места, – пообещала подруга и покинула обитель печали.

Все равно разговор не клеился, Аля укреплялась в опасениях, что все вокруг обманывают ее, утешая полуправдой. Перед ней разверзлась пропасть, когда из комнаты удалилась единственная настоящая подруга, которая поддерживала на протяжении долгих дней ожидания первого испытания.

Искрами безмятежного счастья представали воспоминания о тех ночах, когда они, злостные нарушительницы гаремного порядка, до зари шептались о пустяках, подслащивая жизнь лимонным мороженым. Тогда еще оставалось достаточно времени, чтобы придумать план побега, а неотвратимость решения Короля не выглядела такой близкой и непоколебимой. Тогда, на тренировках, Аля танцевала с Бенну, ощущая его горячие прикосновения на коже, которые говорили лучше слов.

Но вот минуло второе испытание, и ничего не изменилось. Никакой план не соткался из разрозненных мечтаний о свободе, а заговор гарпий так и зрел где-то в недрах гарема.

«И с чего я должна тебе помогать, Бенну? Должна следить за девушками? Все равно у меня не получается. Эрин сразу поняла, что я подглядываю», – со злостью решила Аля, поэтому весь остаток дня не выходила из комнаты.

Принесенный бисер скрасил ее уныние. Нанизывание на тонкую нить крошечных бусин помогало отрешиться от реальности. Привычные милые сердцу занятия возвращали мыслями на Землю, в свою комнату детства, где она еще подростком свивала маленькие букетики и делала безыскусные брошки. Для окружающих она прилежно готовилась к третьему испытанию, создавая некий сюрприз. На деле же с трудом вспоминала простенькие схемы плетения, портя проволоку, распуская неудачные творения и начиная с нуля.

Злость на забытые навыки на несколько дней заставила позабыть о смятении и тревогах. За это время успела наладиться погода, и внутренняя пустота немного поутихла. Только ни Бенну, ни Огвена больше не приходили. Хотелось верить, что они как-то улаживают вопросы с Королем, хотелось верить, что скоро случится нечто чудесное, избавляющее разом от всех тревог. Но ничего не происходило.

Через пять дней Павена возвестила, что на следующий день пора показывать результаты своих трудов. Некоторые кандидатки обрадовались, другие нервно сцепили пальцы на коленях или заерзали на стульях. Эрин безучастно махнула рукой. Кажется, Аля начала понимать ее состояние: пустота. К ней подкрадывалась такая же пустота уничтоженных надежд и бессмысленность сопротивления.

В апатичном полусне Аля видела на следующий день, как Зиньям убирает ее прическу и оправляет складки длинного светло-салатового сари с узорной вышивкой в форме фениксов.

– Ах, госпожа, как вы хороши! – неизменно заискивала служанка.

– Моль бледная, – отрешенно обозвала свое отражение Аля. Она и впрямь выглядела нездорово, осунувшуюся, с синяками под глазами, которые не скрывала даже косметика. Ее бы оживил ярко-красный или оранжевый наряд, но кто-то из распорядительниц гарема решил, что в этот раз не полагается.

Когда всех девушек построили в убранном цветочными гирляндами тронном зале, стало понятно: их намеренно всех обрядили в светлые тона, чтобы они сочетались с общей гаммой драпировок и праздничных флагов. Похоже, каждое испытание имело свой цвет, возможно, так символизируя восхождение к заветной вершине. Для кого-то заветной, а для кого-то постылой.

«И что же сейчас будет? А хотя понятно: сборная солянка, – подумала Аля. – Совершенно не ясно, как это надо оценивать. Хотя объективностью здесь никогда и не пахло. Впрочем, в каких конкурсах бывает иначе?»