– Согласна, – кивнула Бледная Змея. Такой расклад ей нравился: если она потерпит неудачу, вампиры не узнают ничего.

Чтобы выведать тайны следопытов, вампирам приходилось приносить жертву. Кровь следопыта должна была пройти через одного из них и убить, лишь потом другие могли испить кровь почившего и узнать все, что скрывал следопыт. Обычно для этого дела специально обращали новых людей. Их называли «одноразовыми». Им не говорили, что пить кровь следопыта нельзя, и, по сути, те существовали лишь как необходимый инструмент.

– Как автомобиль будешь выкупать? – спросила она.

– Не знаю. Дашь взаймы?

Бледная Змея помолчала, прикидывая, а потом помотала головой.

– Вот они, соратники, – обиженно отозвался Август. – А чего так спать с корня всегда хочется? Я уже пару лет его не пил, последнюю бутылку Ярославовичу отдал.

Змея резко остановилась, схватила Августа за рукав и со злостью на него посмотрела.

– Да-да, я знаю… Я дурак, – жалостливо отозвался тот. – Ну, я не могу его бросить. Ну, не могу! Алкаш он, знаю. Но иногда ему везет. Хоть и раз в год, но отчет он пишет. Кстати, отче-е-ет…

Август опять сморщился:

– Опоила меня, а мне еще отчет писать. А ведь у меня даже тела нет… – пробормотал он, дернув тяжелую деревянную дверь общаги.

– Нужно было с собой забрать, – подсказала Бледная Змея.

– Да, возможно, нужно было… А теперь он черт знает где валяется. Придется опять шерстить пропавших, – его голос эхом раздавался в пустом коридоре общежития.

Когда они завалились в комнату Августа, он сразу спросил:

– Так что там с Зеленолецком?

– Там никого, – отозвалась Змея.

Август снял обувь, бросил куртку на пол, стянул перчатку с покрасневшей руки с двумя глубокими ранками и завалился с ногами на диван. Тот жалобно скрипнул деревянными ножками об пол.

– Бледная, а ты не преувеличиваешь? Я ведь тоже трубку не беру, когда работаю. И ты. Денек подождать нужно, завтра ответят.

– Нужно поехать туда. – Она стояла, нависая над ним.

– Вот еще, – отмахнулся Август и зевнул. – С места не сдвинусь, глупости это. Работают они.

– Значит, сама поеду, с помощником.

– Лада, собирайся. У тебя же опять сегодня смена, – Петр нежно потрепал спящую девушку по пшеничным локонам. Но Лада лишь перевернулась на другой бок и пробормотала:

– Ложись ко мне…

– Нет, не могу, мне надо на работу, как и тебе, – отозвался он, надевая мятую футболку. А нечего было вчера бросать ее на стул. Там обычно ночами спал Мартин, их кот, помесь персидского и дворового, черно-белый со слегка приплюснутой мордой и отменной линькой круглый год. Благо, футболка была белая – Петр лишь хорошенько ее встряхнул. Он подумал, что Мартина нигде не видно. Куда опять забрался этот кот?

– Лада, вставай, – вновь позвал он.

– Милый мой. Милый, возьми отгул сегодня. Не ходи, умоляю, – Лада вдруг развернулась к нему лицом и немного сонно на него посмотрела. Одна лямка шелковой ночнушки спала, она медленно облизала чуть приоткрытые губы. Петр поймал себя на мысли, что не может отвести от нее взгляда. Как он мог все это время не замечать, с какой красивой девушкой живет уже второй год? Она мягко поманила его рукой.

– Ну же, иди сюда… Здесь так холодно без тебя. – Ее профиль, на который падал свет утреннего солнца, был словно картина из прекрасного сна.

Он мгновенно сбросил футболку и нырнул к Ладе под одеяло. И тут же отпрянул.

– Ух, Ладка, ты чего, замерзла, что ли?

– Согрей, – она прильнула к нему и положила прохладную ладонь ему на грудь.

На работу Петр так не пошел: взял день за свой счет.

– Всего один день? – Лада картинно надула губы, что-то варганя им на завтрак у плиты. Пахло вкусно. Обычно она приносила еду из ресторана, но сегодня Петру показалось, что пахнет куда вкуснее.

– Один, а сколько надо?

– Три, может быть, пять, а то и семь, – отозвалась Лада. Она надела футболку Петра, из-под нее кокетливо выглядывали голые ноги. Он не сдержался, встал и обнял ее сзади за талию. – Садись, сейчас будем есть.

– До чего же ты красивая, – пробормотал он, вдыхая запах ее волос и сильнее прижимая к себе.

– Мы сегодня пойдем гулять, на улице очень тепло, – произнесла Лада, будто не чувствуя, как он прижимается к ней. Она поддела лопаткой ломтик хлеба с сыром на сковородке и перевернула. А потом разбила сверху яйцо.