– Так ты дашь мне в долг? – стараясь не смотреть, как оборотень обедает, спрашивает Касси.

– Тебе я бы подумал еще. А вот твоей стерве – нет. Как ты вообще живешь с этой языкастой злючкой? Человечка, а ведет себя, как последняя дроу.

Касси прищуривается, чтобы скрыть разочарование.

– Лиз… не злючка.

Она слишком добрая для демона, его Лиз. К сожалению, ее доброты не хватает, чтобы полностью стать похожей на человека. Нормальную женщину.

– Ага, – облизав губы, Артих засовывает в рот очередной жирный кусок. – То-то я время от времени слушаю, как вы брешетесь. Молодец, кстати, хоть пытаешься дать ей отпор! Но все равно: ты у нее под каблуком.

Касси снова сглатывает горькую слюну.

– Мне очень нужны деньги, – говорит он. – Я верну. Через неделю. С процентами.

Придется опять хвататься за что попало, и Касси надеется, что при новом ограблении им все-таки не придется смотреть в мертвые глаза покойника и видеть царапины, складывающиеся в кошачью мордочку.

– С процентами – однозначно, – кивает Артих, вселяя в Касси надежду. – Сколько тебе там надо, десять золотых? Хорошо! Через неделю вернете пятнадцать. И еще кое-что.

Оборотень с удовольствием закидывает в себя последнюю шкварку и начинает с упоением облизывать тарелку. Жир стекает по его подбородку, и Касси с каждой секундой становится все труднее удерживать лицо.

– Что? – спрашивает он.

Вытерев подбородок ладонью, Артих трет ею о свои засаленные штаны. Те самые, которые порвала осколком Лиз.

– Она передо мной извинится. Придет с деньгами и извинится. Может даже немного приласкать, но ты ведь будешь против, да? – оборотень паскудно подмигивает трясущемуся от злости Касси, а потом миролюбиво поднимает руки. – Тихо-тихо, приятель, я шучу. Твоя стерва слишком плоская, чтобы меня заинтересовать. Тем более, человек. Я даже не буду спрашивать, как ты, светлый фейри, избранный Парадизом, опустился до того, чтобы спать с человеческой девкой. Ну так что, она передо мной извинится?

Артих подходит к небольшой тумбочке и вытаскивает из нее кошель с деньгами. Высыпает из него десять золотых. И выжидательно смотрит на Касси.

– Да, – хмуро отвечает фейри. – Она извинится.

Артих ошибается.

Касси опустился намного ниже, чем оборотень может себе вообразить.

Л.

Косточка окончательно потеряла совесть, и даже запах великолепной книги, что я держала в руках, не мог уже меня спасти. Я откровенно злилась на весь мир.

Поэтому настороженный вид Эля, сидящего на кровати с монетами в руках, мне очень не понравился.

– Что, запросил тройные проценты? – поинтересовалась я, кидая книгу рядом с ним и отворачиваясь к шкафу.

М-да… пора бы уже и в прачечную очередь занимать.

Надеть было откровенно нечего: все либо старое, либо испачканное. Но Грош, боюсь, не оценит, если я явлюсь на его праздник в рабочем костюме. Поэтому я вытащила из недр нечто кремово-желтое, с рюшечками и вышитым серебряной нитью подолом. Это платье я купила не иначе как в период обострившегося маразма, и иного объяснения у меня не было. Я люблю белоснежный, да и кремовый цвет уважаю, но рюши…

– Так, что? – сообразив, что Эль так и не ответил, снова спросила я.

Напарник вздохнул и виновато на меня покосился.

– Через неделю надо вернуть пятнадцать, – бесцветным голосом ответил он.

Я заподозрила неладное. Бросив платье на книгу, я дернула завязки корсета, портившего мне жизнь в последние пару часов, и почувствовала почти сексуальное удовлетворение, когда костяшка перестала впиваться мне в бок.

Как же хорошо-то, а?

– Выкладывай, в чем подвох, – мгновенно придя в нормальное расположение духа, я стянула пыточное орудие, умело маскирующееся под корсет, а затем и все остальное.

Напарник неловко отвел взгляд и уставился в противоположную сторону.

Никогда не понимала его этого непонятного смущения. Чего он там не видел, а? Пять лет живем в этой каморке, моемся в бочке на виду друг у друга, а он все равно будто бы стесняется на меня смотреть.

Светлый, чего еще от него ждать?

Хотя, на самом деле, и смотреть-то не на что. Выбирая себе человеческую внешность, я прежде всего руководствовалась практичностью, а не наличием каких-то соблазнительных форм. В итоге фигура у моей личины была практически мальчишеской.

И меня это вполне устраивало.

Эль сглотнул и сжал монеты в кулаке.

– Он потребовал извинений.

– Кто, Артих? – я подошла к зеркалу и осмотрела свой многострадальный бок. Оказывается, ангелова косточка мне кожу до крови натерла! Неприлично помянув Высшего, я подошла к тумбочке, где лежали лекарства. Надо хоть заживляющей мазью ранку покрыть. – И ты их принес?

Эль опять глубоко вздохнул.

– Он потребовал, чтобы вместе с долгом их принесла ты.

– Что? – я гневно повернулась к фейри. – И ты согласился?