– Пить…

Сама Бойка сидела, прислонившись спиной к широкой белёной печке. Женщина с трудом приоткрыла вспухшие веки, над одним из которых сидело мерзкое лиловое пятно. Такими же пятнами были усеяны шея и грудь в разодранном ворот. Да руки под закатанными до локтей рукавами рубахи. Бойкая отважная Нанти вдруг остолбенела, не в силах пошевелиться. Уставилась на внучку с тем ужасом, какой бывает в глазах людей, воочию лицезреющих свою непомерно тяжкую утрату.

Ринда же быстренько сунулась к бадейке с водой. Зачерпнула полный ковш и принялась поить малышку-внучку, старший сын которой уж с пяток лет состоял в дружине. Таюли опомнилась, оторвала взгляд от Нанти и огляделась. Заметила пожилого мужчину, что лежал на боку тут же у печи. Судя по дорогой рубахе, хозяин дома – решила она. И склонилась над мужем Бойки, что, кажется, уже не дышал.

Поднатужившись, Таюли перевернула его. Приложила ухо к груди, прислушалась и сообщила подруге:

– Жив.

Нанти уже пришла в себя. И сидела на корточках рядом с внучкой, отирая лицо узнавшей её женщины. Как бы той не было худо, она пребывала в здравом уме.

– Благодари Создателя, что я успела! – сквозь зубы гневно цедила Нанти прямо в лицо силящейся улыбнуться Бойке. – До ночи бы вам не дожить. Ведь я ж упреждала! Я ж говорила: как только, так сразу лесом и в город. Что ж ты у меня за такая дурища-то? – всхлипнула она и прижалась к закрывшей глаза внучке.

– Ба…бушка…, – чуть слышно прошептала та через силу. – При…шла… Попро…щаемся… Как… Немал?..

– Жив твой Немал, – подавив рыдания, буркнула Нанти, вытерла нос и спросила: – Где у тебя чистое-то? Переодеть вас надо. А то смердите, как свиньи.

Они трудились, не покладая рук, торопясь обмыть, переодеть да удобней устроить на лавках вдоль стен и Бойку, и её мужа Немала, и меньшого сынка, и обеих дочек. Хотя, те удобства им были безразличны. Горницу переполняли хриплые натужные вздохи, вылетающие из пяти иссохших глоток, которые уже не спасала льющаяся туда вода.

Вдруг Таюли сообразила, что с некоторых пор не видела Челию. Она огляделась и заметила свою непутёвушку у дальней стены, где на лавке лежал рыжий подросток. Тот был совсем плох, когда они его обихаживали. Буквально из последних сил задыхающегося в горячке сердца хрипло втягивал в себя воздух. Глаз так и вовсе ни разу не приоткрыл. Его лицо густо обметали уже даже не лиловые, а…

Таюли сморгнула и присмотрелась. Потом тряхнула головой и заспешила к мальчишке.

– Я только чуть-чуточку! – навстречу ей поспешно оправдывалась Лиата, хлопая глазёнками. – Вы ж сами хотели. Я и того… Не нарочно же! – надулась она под тремя парами обалдело вытаращенных глаз.

Ринда присела на корточки рядом с головой паренька и прислушалась – тот дышал неглубоко, но ровно и тихо. Испарина прошла, с век уходила дурная красота и припухлости. Резко потемневшие пятна больше не вызывали тошнотное сочувствие здорового человека. Так, обычная подсохшая корка на стёсанной до крови коленке.

– Что ты сделала? – чуть не по слогам произнесла Ринда, вскинув глаза на демонюшку.

Та сидела на лавке в головах больного и, по обычаю, болтала ножками. ЗУ торчал над ней тощим любопытным змеёнышем, впервые выбравшимся из гнезда посмотреть на белый свет.

– Ну, да! – на всякий случай капризно заканючила Челия, сведя бровки. – Как дура, так вечно я у вас. А вы сами хотели. Прямо заупрашивались. А теперь я у вас виновата.

– Создатель! – ахнула Нанти.

Буквально сметя Ринду, Рыжая нависла над правнуком. Ухватила столь же огненно-рыжую голову и развернула её лицом к подлезшему под руку ЗУ. Тот сообразил, что требуется и наддал, осветив почти всю горницу. Тут и Таюли сообразила, что снаружи заметно стемнело. Что заботливый демон давным-давно заменил собой тусклый свет, прежде пробивавшийся сквозь запотевшее окно.

– Пятна почти совсем подсохли, – бормотала Нанти под нос, придирчиво изучая состояние того, кто нынче прямо-таки обманул смерть. – Ровно дышит. Чисто. Жар спал. Испарина прошла. И жилка бьётся ровно. Он просто спит. Что ж, выходит всё получилось.

– Как и обещала наша прямо-таки золотая девочка, – усевшись на лавку, Ринда взгромоздила на колени озадаченно лупающую ресницами Лиату. – Кажется, мы переувлеклись с помывкой больных да переоблачением. Ерундой маялись. Одна Челия занималась действительно важным делом.

– Потому что надо было, – степенно молвила та, ластясь к Ринде.

– Когда ты вырастешь, – очень серьёзно пообещала Таюли, – станешь во сто крат мудрей самой бабушки Таилии, – и не позабыла прибавить навязшее в зубах поучение: – Если очень постараешься.

– Я и так стараюсь, – отмахнулась демонюшка. – Куда уж оченней?

Нанти оставила в покое правнучка и присела перед ней на корточки:

– Челия, голубушка, расскажи, как у тебя это получилось? Ты ведь раньше такого не делала?