Шрифт:
– Сроду того не бывало, – согласилась Нанти, завистливо наблюдая за огненными щупальцами.
Таюли была благодарна подругам за эту попытку заболтать её маяту. Стало легче и ей, и даже ЗУ. Демон, казалось, принял неизбежное насилие. И терпеливо сносил его, переползая от человека к человеку. Долгая северная ночь дышала холодом и хрусткой пронзительной чистотой.
Хорошо, что Лис теперь Двуликий – вдруг подумалось Таюли. А то бы замёрз, сидючи на стылой земле. Аки бы тогда нам всем щупальца повыдирала.
Глава 28
Они явились на следующий день. Верней, на следующую ночь. Можно только посочувствовать коням, которых Рааны загнали в пути – сами-то не знают ни сна, ни отдыха. А их хвалёные быки слишком умны, чтобы позволить над собой так измываться. Их наверняка где-то бросили: эти умники самостоятельно притащатся в крепость откуда угодно. Прикарманить же их по дороге не придёт в голову даже самым отчаянным головушкам. Заставить этих злыдней работать невозможно: стократ проверено. Разве только сожрать. Но вряд ли они съедобны: больно выносливы – наверняка у них жёсткое мясо.
За это время Двуликие с Трёхликими употели всеми непотеющими частями тела. Прямо-таки избегались меж домами, помогая выжившим приходить в себя. А тех поднялось на ноги достаточно: по прикидкам одыбавшего старосты не меньше половины деревни. И все крестьяне, едва поднявшись на подкашивающиеся ноги, торопились, первым делом, угодить спасителям.
Не будь Нанти такой стервой, так и вовсе бы замучили своей благодарностью. Вместо того чтоб наводить в домах порядок. К концу дня отважный десятник, поверив на слово отряжённой к нему Стутти – женщине обстоятельной, а не какой-то молодой вертушке – сунулся в деревню. Поначалу в одиночку. Придирчиво осмотрел чуть не каждого, выискивая лиловые пятна. А потом с лёгким сердцем покликал остальных сторожей.
Те не просто явились, а притащили с собой «старого дурака» – князя Буннона-Сизые мхи. Таюли он понравился с первого взгляда. Невысокий кряжистый старичок с серебристо-белой бородой по пояс. С таким же белым ёжиком на крутолобой бритой голове. С весьма умными глубоко посаженными блёклыми глазами на тёмном от загара лице – дед явно из породы непосед. И с неописуемо ехидным изломом в уголках губ. Последний образовался, едва князь увидал Стутти.
Та выплыла из дома Бойки, когда пара десятков дружинников уже спешились. И принялись стаскивать с сёдел заводных коней какие-то мешки. Наверно с припасами – накормить выживших. Таюли оценила заботу князя и весьма тепло поприветствовала владыку этих земель. Он же обращался к ней крайне уважительно, преисполненный чувствительной благодарностью, которую пытался скрыть за невозмутимостью старого воина.
– Явился, не запылился! – уперев руки в боки, прямо с крыльца обрадовалась ему Стутти.
– Прикуси язык, женщина! – деланно веско посоветовал князь и залихватски огладил длинный ус: – Дурак-то оно ещё куда ни шло! А кто тут старый?! Кто бы говорил?!
Князь ещё и приосанился, игнорируя насмешливые взгляды дружинников, которые не слишком старательно прятали. Его же глаза лучились какой-то особой теплотой. Таюли показалось, что у этого мужчины некие особые чувства к Стутти. Может, и не пламенная любовь, но что-то близкое. Скажем, нетленные угли прежней пламенной любви. Во всяком случае, Двуликая на крыльце прямо-таки расцвела на осеннем солнышке весенним цветом, как говорит Алава. А её, между прочим, в лицо обозвали старухой. Нет, эти двое явно неравнодушны друг к другу.
– У самого-то не язык, а ботало! – залучилась ответной улыбкой Стутти, на глазах похорошев и помолодев лет на десять. – Не позорься пред заморскими гостями!
– Ну, – подмигнул Таюли князь, – заморским-то гостям я как раз по сердцу!
И пихнул её локтем в бок. От неожиданности она ойкнула и чуть отодвинулась. Ещё полезет обниматься – у северян это сплошь и рядом. А она пока не настолько прониклась их традициями – в Суабаларе более сдержанный народ: скупится на объятья.
– Чего дельного скажешь?! – одарив Трёхликую ехидной улыбочкой, осведомилась Стутти, спускаясь с крыльца.
– А чего скажу? – направился ей навстречу князь. – Вишь, ребяток своих пригнал. Тех, что посмелей. Будем ладить погребальный костёр. Единый, дабы всех уместить. Вместе жили-поживали, вместе и проводим. А то вонища тут у вас, – нарочито поморщился он. – Как в выгребной яме. Дышать невмочь.
Лис, Нанти и Ринда где-то наводили порядок – Челия разнообразила им невесёлое занятие. Таюли смотрела вслед удаляющейся парочке старинных друзей-обожателей и пыталась себя обругать. Да так, чтобы стало стыдно даже ЗУ. Ей-то больше не хотелось общаться с деревенскими. Она вдруг почувствовала усталость пополам с досадой: её потянуло домой, в крепость. Что-то уж слишком это путешествие затянулось. Что-то уж слишком затейливо складывается: то туда, то сюда, то одно, то другое.
И такое чувство, что никогда уже не кончится. Она и прежде-то не была любительницей приключений. А теперь, став особой непростой, чуть ли не сказочной – у всех на виду и всем жутко интересная – Таюли всё чаще натыкалась на желание спрятаться подальше от чужих глаз. Оказалось, что чрезмерная известность ей не по нутру. Да и не по силам. Видимо, с этим нужно родиться.
Диамель тоже не королевских кровей, а как ловко со всем управляется. Иной раз такое чувство, что ЗУ неспроста избрал Челию. Что она стала Лиатой лишь ради того, чтобы Саилтах заполучил истинную королеву, а не подставку под украшения.