— Мы все счастливы, что ты, наконец, прибыл в Фархад! Всё готово, как ты и велел! Я позабочусь о твоём отдыхе, мой князь. Никто не посмеет тебя тревожить.

Ральф лишь удовлетворенно кивнул, не смягчая своего высокомерного взгляда, и схватив Мэг за локоть, он грубо дернул её за собой. Они поднялись на самую высокую башню, и князь втолкнул её в какую-то комнату:

— Ты будешь обитать здесь, исполняя наш договор. Сбежать из Фархада невозможно, да и зачем тебе это если жизнь стаи Аттила зависит именно от тебя. Так что лучше бы тебе начинать становиться покорной и послушной, и может тебя даже никто не повредит! А сейчас раздевайся! — Ральф выжидающе поднял чёрные надменно изогнутые брови, остановившись посреди тесной комнатки, загромождая её своим присутствием.

— Что … прямо сейчас? — пришептывая от растерянности, проговорила Мэг.

— Я должен приходить к тебе столько раз, пока мой чародей не сообщит мне, что наследник зачат. А вдруг всё получится с первого раза, тогда мне ещё долго не придётся тебя видеть! Так что давай, не трать моё время, — раздраженно махнул рукой князь, повелительным нетерпеливым жестом.

Ледяными и дрожащими пальцами, Мэг стащила с себя мешковатый балахон, и стоя обнаженной перед ухмыляющимся Ральфом, шарящим по ней своим зеленым ядовитым взглядом, с вызовом взглянула в его глаза:

— Теперь твой черед переступить через отвращение. Это же так унизительно для лугару иметь вместо женщины такое существо как я! Я же для тебя что-то вроде взъерошенного филина или козы. Какая жертва ради собственной шкуры! — с негодованием, произнесла она, не удержавшись. — Может, и здесь призовешь к себе на помощь своего ушлого чародея, чтобы он присоветовал тебе, как быть в этом не делающем чести деле?!

— Ты зря злишь меня, тебе же хуже будет! — прошипел он, сбросив свою накидку, и медленно приблизился к ней, притесняя её к топчану.

— Я рада, что не ты был моим первым мужчиной! — с ненавистью бросила ему в лицо Мэг.

Он грубо толкнул её на постель и, не снимая одежды, навалился на неё своим тяжелым телом. Мэг бессознательно стала сопротивляться его силе, сама того не желая ещё больше раззадоривая животные инстинкты Ральфа. Отбиваться было бесполезно, он придавил её как беспомощного мотылька, захватив руки и больно вцепившись своими острыми ногтями в мягкое женское бедро. Мэг не выдержала и глухо закричала, задыхаясь от боли, когда он жестко овладел её телом, не обращая внимания на всхлипывания несчастной жертвы. Достигнув своего апогея, вдобавок ко всему, он ещё и с жадностью укусил её за плечо, оставляя глубокие кровоточащие следы от клыков, самодовольно помечая свою добычу, расплачиваясь с ней за нанесенное ему когда-то оскорбление. …

Ральф ушел, окинув её исцарапанное тело безучастным взглядом. А Мэг лежала с закрытыми глазами, боясь пошевелиться. Все тело ныло и болело. Она задыхалась от давящих слёз и обиды, от унижения и жестокости бездушного зверя.

И вот только сейчас, она в полной мере осознала, что именно ей предстоит вынести. Прочувствовав эту боль и этот позор, сгорая от отвращения к князю лугару, Мэг всем своим существом желала, чтобы этого больше не повторилось. Потому что это было гадко, унизительно и жестоко. Её трясло мелкой нервной дрожью, оттого что она чувствовала на себе его запах, а при одном воспоминании о нём, к горлу подкатывала тошнота.

Мэг села на топчане, и глядя в маленькое окошко, через которое виднелся кусок голубого неба, неистово прошептала: «Господи, я прошу тебя, пусть это будет первый и последний раз! Я не хочу перетерпеть это снова! Прошу тебя, смилуйся надо мной. За что мне такие муки? Это самое худшее, что могло произойти со мной в жизни! Боже, дай мне сил, мне их так не хватает!»

Она просила так яростно и страстно, будто желая вырваться душей через это окошко, туда на свободу, к своей обычной жизни, подальше от этого ночного кошмара, который не желал заканчиваться. Но она всего на всего лишь забылась тяжелым сном после всех перенесённых ею испытаний.

Утром, Мэг окончательно поняла, что находится здесь лишь на правах пленницы, когда к ней в комнату вошли две угрюмые женщины лугару. Одна принесла одежду и еду, другая таз и большой кувшин с водой. Недовольно взглянув на Мэг, одна из них с пренебрежением проворчала:

— Помойся, людское отродье. На тебе везде следы крови. Князь будет недоволен, если его встретит такая замараха. И не смей высовываться из этой комнаты! А то ненароком какой-нибудь воин не сдержит в себе гнев зверя и придушит тебя как паршивого ягнёнка, навлекая беду на свою бедную голову. Сиди и жди — это всё, что ты можешь делать!

Мэг только удрученно покачала головой, проведя рукой по измученному лицу. Когда старухи закрыли за собой дверь, она всё-таки привела себя в порядок, но отнюдь не для князя, а для себя. Смыв с себя засохшую кровь и грязные разводы холодной водой, она надела чистое просторное платье из цепкой грубой серой ткани и расчесала волосы маленьким гребешком. А в душе всё равно оставался такой скверный осадок тяжелых мыслей и воспоминаний, напрочь лишающий её покоя и аппетита. К еде Мэг даже не притронулась, с отвращением взглянув на поднос.