– Таким образом, – резюмировал я, – князь Коваргине возглавит поход в Большую Степь, а князь Девяти Столбов – в Скарпию. Снабжение обеих операций и занятие излучины Каруны на князе Самватини.

Судя по выражению лиц присутствующих, моя авантюра отнюдь не лишена шансов на успех.

– А ведь я как раз хотел предложить перевести царских щитоносцев куда-то южнее, где не столь прохладно зимой, и где они смогут уделить тренировкам больше времени в году. – задумчиво обронил командующий Правым крылом. – И теперь точно убежден, что Тикрань является идеальным местом для их расквартирования на зиму.

* * *

Пословица про «гладко было на бумаге» иногда работает и в обратную сторону. Через несколько дней после моего совещания с генералитетом сюрприз преподнесла Церковь, причем, в порядке исключения, приятный.

На вновь собравшемся Конклаве отец Тхритрава, на сей раз поселившийся в снятом заранее доме (причем отнюдь не в Верхнем городе – аскета косплеит), поднял животрепещущий вопрос: если война с заками идет, в том числе, и за веру, то какого рожна этой самой веры проводники не вкладываются в сие богоугодное дело? Потому как Шалимарова дружина во главе с рати, это хорошо, конечно, но очень мало – боги не поймут, косяк.

Первосвященники, посовещавшись, приняли решение о наборе еще двух сотен наемников – чтобы не увязать в бюрократии и всяческих согласованиях, в царское войско, но с церковным финансированием, – и передаче в казну средств на выплату жалования за год еще для трех сотен витязей. Насколько иерархам при этом хотелось повыдергивать Тхритраве его косу по одному волосу история умалчивает.

Радость, как и беда, одна ходит редко. И это я вовсе не об отъезде невестки на похороны Тоная Старого.

Золотой Язык, как выяснилось, не забыл нашу с ним беседу о реорганизации гильдии философов и реформу таки произвел. Теперь же, вернувшись с верфи, где все же смог довести корвус до более-менее применимого состояния, позвал посмотреть, чего там удалось надумать научным сотрудникам его НИИ ФиГА. Вечером, ускользнув из дворца с максимально минимальным сопровождением, я отправился к испытательному центру ашшорских философов – здоровенной избе с несколькими деревянными сараями за высоким забором. Изначально сей центр научной мысли расположился несколько за городом, однако теперь Лисапетовы выселки уже подступали к нему едва ли не вплотную.

– Ну, чем порадуешь? – спросил я, слезая с ослика.

Что может привлечь меньше внимания у прохожих, чем монах с пятью сопровождающими, который едет куда-то по своим делам? Ну, в обычных условиях – дофига чего, но в разгар Конклава…

– Не стану хвалиться, что слишком уж многим, повелитель, но некоторые интересные вещи есть. – ответил Щума с поклоном. – Если вы с царевичем соизволите последовать за мной, то я все покажу.

Утмир, который пытался притворяться простым витязем кутаясь в плаще с капюшоном, обиженно фыркнул себе под нос, но тоже спешился.

– Для начала прошу пройти в наше центральное здание. – добавил главный философ Аарты.

– Хорошая идея, а то я по пути уже что-то даже и подзамерз. – дым из печной трубы обещал протопленное помещение, что после поездки зимним вечером должно было сказаться на моих старых костях сугубо положительно.

Большую часть философской избы занимало помещение, сочетавшее в себе функции библиотеки и котельной. Три стены из четырех были заставлены стеллажами со свитками, внутри самой комнаты расположились столы со стульями и несколько предметов, напоминающих чертежные кульманы, а вот у четвертой стены, почти полностью выложенной ни то плиткой, ни то кирпичом, расположилась громадная, аж с двумя дымоходами, к потолку сливающимися в единую трубу, печь.

Заслонка у нее, правда, была изрядно меньше, чем у приснопамятной говорящей печки из «Вовки в Тридевятом царстве», но в целом я в очередной раз убедился, что все технические решения, если они эффективные, у людей Земли и Мангала следуют в едином русле. А память Лисапета услужливо подсказала мне, что «гранат такой системы» он в Ашшории доселе не наблюдал.

– Экспериментальная модель, ранняя. – прокомментировал Щума. – В одном из сараев мы разместили другую, поменьше, но с выемкой над топкой, перекрытую металлическим листом. Очень дорого, зато можно еще и готовить.

– Изрядная штука. – ответил я, стараясь не выказывать своего разочарования. – Но по черному ведь и так в нашей стране почти никто не топит?

– Не в этом дело, ваше величество. – произнес Золотой Язык, одевая толстые стеганные перчатки

Глава гильдии, подошел к печке, вынул заслонку – из раскаленного нутра пахнуло таким жаром, что, на миг показалось, будто сейчас мне опалит волосы и брови, – затем открыл крышку расположенного рядом сундука, взял в руки прислоненную к стене лопату, со скрежетом зачерпнул что-то в ларе и закинул в топку мелкие, отливающие тусклым блеском, черные камешки.