Минутка продлилась секунд десять. Агафья внезапно сорвалась с места и умчалась — туда, куда обычно уходила, в сторону выхода к адвокатской конторе. И почти сразу же вернулась.

— Спасибо вам! — взяла она Владимира за руки. И снова серьёзный-серьёзный вид.

— За что, Ганя?

— За то, что помогли пройти испытание! Я обязательно приду, как мы уговорились. Буду приходить. Вы ведь придёте?

— Обязательно, — пообещал Владимир, который переставал понимать, что происходит.

— Спасибо! — Она вновь поцеловала его — на этот раз почти по-настоящему — и умчалась за поворот. Владимир, долей секунды спустя, бросился следом. Успел увидеть, пока Агафья закрывала за собой дверь, часть коридора — и людей, которые шли по нему, в обе стороны. Что за… ведь сегодня выходной! Владимир бросился к двери и открыл её.

Пусто. Нет людей, нет Агафьи. И коридор выглядит как-то по-другому. Что происходит?!

Владимир постоял, закрывая и открывая дверь — увы, коридор оставался пустым и скучным. Затем Владимир прогулялся до адвокатской конторы. Странно, но дверь приоткрыта — и слышен голос Вероники. Есть ощущение, что Агафьи там нет и не было. Очень сильное ощущение.

Ладно, поехали домой. Владимир минут пять сидел, не осмеливаясь тронуться с места — руки отчётливо дрожали, долго не проходила дрожь. А когда добрался, то понял, что больше всего сейчас недостаёт Агафьи. Всё вокруг стало скучным и унылым. А ведь солнце на дворе, лето, какая может быть скука?

Владимир вернулся на кухню — посуду нужно вымыть, заодно и от мыслей отвлечься. И с удивлением увидел, что посуда вся вымыта. Стоп, когда Агафья успела?! Сам он точно этого не делал. Или всё же делал?

…Постоял в том самом месте, где Агафья молилась — несомненно, то была молитва. Показалось, что слышит её голос и непонятную латынь. Оглянулся и увидел тот самый лист бумаги, ручка так и лежала поверх. Владимир улыбнулся и сел за стол. Взял лист и перевернул его. И оторопел.

“Я, Агафья Камышова, стажёр второго ранга департамента внутренних расследований отделения Инквизиции в Новониколаевске, сим заверяю, что всё, что происходило со мной во владениях младшего дизайнера Владимира Кременя, происходило по моей собственной доброй воле, безо всякого принуждения или иного насилия.”

Дата. Подпись. И странный чёрный квадрат рядом — зачем он, и вовсе неясно.

Вот оно что. Владимиру стало сильно не по себе. “Нет, но вы хотите”, сказала она. А бумага, выходит, чтобы у Владимира не было неприятностей, что бы ни случилось с Агафьей у него дома.

— Провались всё пропадом! — Владимир поднялся, чувствуя накативший гнев, и, схватив лист, порвал его пополам — и ещё раз пополам. Бросил обрывки на стол и уселся вновь, тяжело дыша.

Обрывки сдвинулись с места. Поползли, шурша, друг по дружке (Владимир вскочил со стула — чуть не полетел кубарем) и соединились в целый лист. И он уже не шевелился. Владимир не сразу осмелился подойти и потрогать лист — вначале авторучкой. Лист как лист, ничего особенного. Как новенький! И гнев схлынул — а изумление и неведомо откуда пришедший восторг остались.

— Спасибо, Ганя! — Отчего-то казалось, что Агафья услышит. — Я рад, что это не пригодилось.

Агафья никогда так не радовалась уютным стенам родной Инквизиции. Для обывателей суббота — выходной, но государственные службы никогда не отдыхают. Особенно такие важные, как Инквизиция. Пусть даже у самой Агафьи суббота — выходной, никто не удивится, застав её на работе. А потребуется выходной вне расписания — достаточно просто позвонить на вахту. Государство всегда идёт навстречу служащим, если те прилежно исполняют обязанности. А Агафья очень прилежная.

Агафья шла, и на душе было солнечно как никогда. И Владимир теперь не шёл из головы. Странный он, как все дизайнеры — но таким храбрым оказался! И добрым, в подлинном смысле. А такие странные слухи о нём тут ходят. Агафья помотала головой, выгоняя прочь нечестивые мысли. Слухи — для обыденных, низких людей. Государственному служащему не пристало опираться на слухи.

И утренняя молитва… давно уже Агафья не испытывала такого прилива сил и радости. Как тогда, в самый первый раз. Потом даже молитвы становятся обыденными, рутинными, словно омовение по утрам и вечерам. Это было испытание, теперь понятно. И Владимир там был не случайно — наверное, это и для него было испытание…

Она почувствовала, проходя мимо ниши информатория — на его панели всегда самые важные объявления. Агафья улыбнулась, шагнула в нишу, опустилась на колено и скрестила руки на груди.

— Доброго дня, Ваше Преподобие!

Он появился словно из ниоткуда. Конечно же, он просто стоял здесь, прикрытый дымкой — и ещё неделю назад Агафья, вероятно, прошла бы мимо, не заметив. Но вчерашняя встряска…

— Мы не на церемонии, дочь моя, можно без формальностей, — улыбнулся мэтр Агапит Зервас. Седовласый, рослый, властный взгляд, прямой нос и тонкие губы… Подчиняться получалось рефлекторно. Именно он когда-то выкупил Агафью у её родителей, именно из его рук она взяла когда-то первое в своей жизни ванильное мороженое…