По верхней кромке бруска шла ложбинка для стрелы, а точнее болта. Крепкого и жесткого. В отличие от стрелы ему гибкость была ни к чему, да и летел он совсем иначе, с как меньшими биениями и нюансами траектории.

Спуск был примитивный. На бруске была прорезана ложбинка, куда укладывалась натянутая тетива. А чуть спереди на гвоздике держался рычажок, имитирующий и спусковой крючок и шептало. Просто прижимая дальний его конец к бруску удавалось вытолкнуть тетиву из ложбинки. Она была толстой и грубой, так что все получалось легко и просто.

В качестве держателя болта использовали еще один пруток. Его с одного конца привязывали к бруску, а другой оставался свободный, выступая как плоская пружина. Чтобы тетива легко входила на свое место выбрали с торца скос. В остальном же он достаточно надежно удерживал болт.

Из минусов у данного арбалета были только габариты. Он был очень размашистый. Но быстрее на коленке ничего лучше сделать не получалось. Да и для применения в крепости этот минус был не так значим. Зато ход тетивы получился приличный, повышая КПД выстрела. А так, в целом, очень простая конструкция. Но за счет держателя болта и приклада позволяющая достаточно просто и быстро ее осваивать. Материалы же для него обеспечил дядька Кондрат. Кроме плах на стрелы он привез и кое-что иное, в том числе и нормально просушенной древесины на луки. Андрей планировал потихоньку налепить себе в арсенал простых лонгбоу и начать тренировать своих людей. В теории и перспективы. Прикидывая, что если придут татары, можно было бы хотя бы пугать их залпами из десяти и более стрел.

– И зачем все это? – поинтересовался дядька Кондрат, который наблюдал за этой «игрой», как он говорил, то есть, тренировкой.

– Это – самострел. – невозмутимо ответил Андрей. – Его может освоить даже ребенок, даже женщина. А накоротке он представляет немалую опасность.

– Я понимаю это. Смешно конечно видеть это все, - указал он рукой на жутко негармоничную конструкцию в руках сына кузнеца, - но я вижу и понимаю – интересная выдумка. Только тебе она зачем? Хочешь из них воинов сделать? Самому не смешно?

– Когда я пойду в поход кто-то должен будет защищать поместье. Не так ли? Или думаешь, что я горю желанием увидеть трупы по прибытию?

– Отправил бы жену с детьми в город, как все на время похода делают. Зачем что-то выдумывать?

– А крестьяне? Что? Их тоже в городе укрывать? Он разве всех вместить?

– А ты думаешь, что это, - кивнул он на самострел, - поможет?

– Игнат делает их по штуке в день. Значит очень скоро они будут у всех…

– И толку? – перебил его дядька Кондрат.
– Если сюда придут татары, то такие самострелы не помогут.

– А сколько их придет? Столько же, сколько и под Тулу?

– Поменьше, - усмехнулся дядька Кондрат.

– Мы в стороне от Муравского тракта. А значит здесь они будут рыскать малыми отрядами. Что они тут станут искать? Либо фураж, либо прокорм, либо людей для продажи в рабство. Обычных крестьян. А много ли за крестьян можно выручить? Вот если городок какой вскрыть – там да, там много всего ценного. Здесь же только псы шелудивые станут пастись.

– Эти псы больно кусаются.

– Когда их много.

– Значит я прав, и ты хочешь из своих людей сделать воинов.

– Воинов? – усмехнулся Андрей. – Разве для защиты обоза или лагеря нужны воины? Разве возбраняется вооружать слуг? Даже кошевых слуг. Или не моих холопов с копьями, щитами и верхом на меринах посчитали кошевыми слугами?

– Слушай, не нужно на это обижаться.

– На обиженных воду возят, дядька Кондрат. Я же учусь на ошибках. Своих ли. Чужих ли. Не важно.

– Если ты не обижен, то почему я чувствую обиду в твоих словах? Послушай, я хорошо знал твоего отца. Мы дрались рядом. Знаю тебя с пеленок. И ты… понимаешь, ты решил отказаться от всех. Отвернуться. От своего полка, от своей сотни, от своей десятки. Ты хочешь быть сам по себе. Юность толкает на безумства. Но что ты хочешь от остальных? Чтобы они безропотно проглотили ту обиду, что ты им нанес?

– Обиду?

– Многие поместные дворяне начинали как послужильцы. Хотя бы и у своего собственного отца. Шаг за шагом идя к поместью. То, что сделал ты – это немыслимо. Ты посеял смуту в городовом полку.

– Каким же образом? Явившись на службу готовым?

– Долг. Ты отказался от него. Не хочу оправдывать Петра. Он поступил скверно. Но твой отец действительно был должен ему коня, панцирь и шлем. Ты же просто отмахнулся от отцовских обязательств. Понятное дело, что ты унаследовал отцу слишком юным и взыскивать его должно с главы твоего рода. Но ты не должен был отказываться. Это не по совести, не по чести.

– А грабить сироту, это по совести? Это по чести?

– Поступок Петра мы все осуждаем. Но его грех – только его. И он за него ответил. Позорная, глупая смерть. Твой же грех – это только твой грех. И он…

– Только не говори мне, что он вызывает осуждение среди поместных дворян полка.

– Старшины тобой крайне недовольны.

– Чем же?

– Ты пошел против обычая.

– Я явился на службу и был готов. Это значит идти против обычая?

– Ты не понимаешь… - покачал головой дядька Кондрат.