Агафон окинул наметанным взглядом все это богатство и с уважением поклонился десятнику. Сразу было видно – едет человек при деньгах. Тот ответил коротким кивком с едва заметной усмешкой. Купца он помнил по прошлому визиту. А вот тот его, похоже не признал. Ну либо вида не показывал.

Кивнули.

И разошлись.

Купец вернулся на подворье, а гость повел свой отряд в кремль.

– Доброго дня хозяин, - поздоровался десятник с новым воеводой Тулы.

– И тебе мил человек, - несколько напряженно ответил воевода. Ему такие гости были ни к селу, ни к городу. Обычно от них добра не жди. Либо беду какую несет, либо беспокойство.

Десятник молча протянул грамотку дьячку и стал дожидаться решения. С легкой блуждающей улыбкой. Его почему-то все происходящего веселило. Да и прошлый воевода, отбывший к новому месту службы, был как-то привычнее. А этот… ну так он вообще в минувшей заварушке никак не участвовал. Поэтому и казался чужеродным элементом.

Воевода прочитал поданное ему. Удивился. Но не сильно. И пригласил десятника с поместными дворянами откушать с ним да побеседовать. Остальных же, как и коней, по его словам, также обиходят.

– Так почто тебе этот Андрейка дался? – начал выпытывать его воевода. – Натворил он что?

– Не велено сказывать.

– Вот ты заладил – не велено то, не велено это. Кто же тебя послал то сюда?

Десятник молча улыбнулся и скосился глазами наверх.

– Сам что ли? – ахнул воевода.

– Я тебе этого не говорил, - ответил десятник, но сам при этом кивнул. Ему ведь сказано был не болтать, вот он и не болтал. А дать понять, что к чему, так ведь по-разному можно.

– Конечно-конечно, - охотно и громко согласился с ним воевода, прекрасно знающий о том, что и у стен есть уши. – Удумал по глупости. Но не велено, так не велено. Чем я могу помочь в деле твоем?

– Проводник мне нужен до поместья Андрейки. На конях пойду.

– На конях пойдешь? Да зачем? На лодке же быстрее и сподручнее.

– Так дашь проводника?

– А чего не дать? Дам конечно. У меня тут как раз три обалдуя воду мутят. Вот пусть и проветрятся. Когда они тебе потребны будут? Ты же с дороги с людьми своими. Отдохнешь может?

– Может и отдохну, - кивнул десятник, немного прищурившись. Его ведь не просто за парнем послали…

Ближе к вечеру к купцу Агафону зашел отец Афанасий.

– Слышал? – с порога спросил он.

– Чай не глухой. Много чаво слышал. Птички поют. Ветер воет.

– Шуткуешь?

– Случилось чаво?

– О том, что десятник московской службы прибыл со своими я, мню, ведаешь?

– Ведаю, - кивнул Агафон и огладил свою бороду. – Я его сразу вспомнил, как увидел, но виду не подал. Чаво человека смущать? Он ведь вон в какой кумпании. Да ты и сам его помнишь. Он по весне в кабаке с Андрейкой нарезался винишка, а потом у Степаниды на лавочке песни орал всю ночь. Спать ей мешал. Коли не уважаемый человек – она бы его ухватом огрела. Ей ведь в то время голову ломило, словно черти в набат били над ухом, а тут еще эти песняры.

– Да, - улыбнулся Афанасий, - если бы ее проклятья сбывались, то десятник там же на лавочке в жутких мучениях и издох. И Андрейка с ним. И почитай еще добрая половина города, включая собак, кошек, крыс и прочих тварей небесных.

– Любит она языком потрепать… да… А что не так-то? Что ты прибежал?

– Они по Андрейкину душу. Током не поболтать. В Москву зачем-то повезут. Мню не пряники вкушать.

– Да идишь ты!

– А то, что с воинами прибыл – силой брать станут, коли противится начнет. Верно до Государя нашего его озорства дошли.

– Беда… беда… - покачал головой Агафон, барыши которого стремительно начали скрываться за горизонтом. Прямо язык показали. Посмеялись. И побежали, весело виляя жопкой.

– Мне сказали в городе быть. Как возвернуться с поместья, с ними поеду. – тяжело вздохнул Афанасий и покачал головой. – Ох грехи мои тяжкие.

– Да ты не кручинься, я за домом твоим присмотрю. Да и за церковью всем миром присмотрим. Чай не звери дикие, все понимаем.

– Как бы и тебя тоже не поволокли. – тяжело вздохнув, заметил Афанасий.
– Вновь людей расспрашивают. Вновь носом роют. И про краску, мню, и про иное. Государь наш верно осерчал.

– Грозные десятник?

– Да как сказать. На вид – ласковый, улыбчивый. Говорит, словно стелет перину пуховую. Да только глаза холодные.

– Андрейку бы предупредить. – покачав головой заметил купец.

– Ой не связывался бы ты…

– А чего связываться? – грустно спросил Агафон. – Мне из города все одно надо куда-то на время затеряться. Вот его заодно и предупрежу. Он ведь и сам хотел, чтобы я ему сена привез. Оно хуже не будет. Да уж. Дела… А ты случаем не ведаешь, когда они ко мне пойдут?