– Не злись. Это… очень познавательно.

– Я не хочу, чтобы ты расстраивалась, Тая. Мне даже знать не обязательно, что они тут несли, чтобы понять: ты снова забиваешь голову всякой чепухой. Они для меня, считай, пустое место. Все эти Елены, Миры и кто там ещё.

– Пустое так пустое, – покладисто соглашаюсь, понимая, что не хочу ничего рассказывать.

Эдгар садится. У него сердитый взгляд и растрёпанные волосы. Я скребу пальцами по его щетине, и он, коротко выдохнув, прикрывает глаза.

– Я хочу, чтобы ты знала, – он ловко перехватывает мою руку и целует в ладонь. – Даже если кто-то скажет слишком убедительно, что я негодяй, бросил тебя, обманул – не верь. Не верь никаким сплетням. Женщины порой чересчур коварны и умеют убеждать.

Не знаю, зачем он сказал это. Слишком сложно успевать за его мыслями. НО в словах его – какой-то подтекст, что ускользнул от меня.

– Они убеждены, что я беременна. Обсуждали на все лады. Твоя Анна, что сочетала нас браком, слишком болтлива. Кроме неё некому больше распространять подобные сплетни.

– Поверь, – обнимает он меня за плечи, – для подобных выводов им совсем не обязательно разговаривать с Анной. Большая часть слухов – всего лишь слухи и догадки тех, кто любит собирать жареные новости и делать на пустом месте сенсации.

– Ульяна тоже была среди них, – выдаю мучившую меня информацию. – Как-то странно. Она же журналист. И слишком часто вокруг нас крутится. Я думала, она не вылезает из своей коммуны, а, судя по всему, живёт в городе и охотно присоединяется к местным развлечениям.

Эдгар берёт мои руки в свои и встряхивает. Коротко и нежно одновременно. Словно пытается успокоить маленького впечатлительного ребёнка.

– Тая, я не хочу, чтобы ты забивала голову подобной ерундой. Пыталась вести расследование и распутывать клубок, что невольно навертелся вокруг нас. А большей частью – вокруг меня. Это… небезопасно. И может завести в ложном направлении. Я поговорю с твоим художником. Надеюсь и ты, и он поймёте меня правильно: сейчас не время для игр. Любая, даже маленькая беспечность, может обернуться катастрофой. И я не преувеличиваю.

Я огорчилась. Промолчала. Он снова пытается всё сделать в одиночку, а я бреду в темноте. От этого и больно, и не понятно, что можно делать, а что нельзя. Подслушивать сплетни в полной безопасности – и не преступление, и не повод так беспокоиться и сердиться.

Вот это разъединяло – мы никак не могли стать единым целым во всех отношениях. Как в старых и вечных словах: «И в горе, и в радости…».

Мы произносили слова любви, но по-прежнему не доверяли друг другу. Я пыталась, а Эдгар бесконечное число раз уклонялся. Уговаривал подождать. Просил дать время. Я не понимала, что происходит на самом деле. Не могла жить прежней жизнью. Мне приходилось скрываться. Одни телефоны чего стоили – какая-то пафосная история в шпионские игры. Но я молчала и ничего не сказала. Не хотела ни скандалить, не огорчать Эдгара ещё больше. Он и так… и выглядел уставшим, и нервничал уж слишком явно.

Он не учёл только одного: у мня есть своя собственная тайная армия, способная проникать в тайны и щедро делиться ими со мной. Он, мой умный, серьёзный, заботливый муж, не учёл один-единственный фактор: стихийное бедствие, способное из воздуха извлекать информацию.

Линка Синица позвонила мне под вечер. Эдгар уже уехал, а я бродила по хоромам, пока ещё сияющим чистотой, и страдала. И тут – луч света в тёмном царстве.

– Тайка! Я так счастлива! Так безгранично счастлива, что завидую сама себе!

Синица ревела в голос, как заправская белуга. Думаю, там реки слёз пролились.

И понеслась залётная: «Мой Сева-Севушка», «бедненький», «умер бы», «не отпускает меня ни на минуту». И ключевое:

– Тай, он, кажется, жениться на мне собрался.

Почему-то испуганным голосом.

– Это что, плохо? – я уже подумываю, что Севе нужно медаль на грудь повесить. За долготерпение и воистину правильное решение. Нет, я определённо его недооценивала. Видимо, Мироздание сочло, что они с Синицей – истинная пара. Иначе как чудо я это явление – Мелехов плюс Синица – объяснить не могу.

– Я пока и не знаю. Ну, кто он, а кто я? Сложно как всё. Эти бизнесы их дурацкие. Сева вообще сказал, что у него теперь и цель, и вдохновение есть. Хочет своё личное дело открыть. Говорит, хватит уже для кого-то. Пора для себя и семьи. Для сына.

– Сына, значит, ждёт?

– Ага, – словоохотливая Линка сейчас не торопится. – Только я боюсь. А то будет, как у вас с Эдгаром. Все эти страсти-мордасти. Отравление. Тормоза испорченные. Крот в компании.

– Ты о чём? – её слова – горячее олово, что льётся безжалостно мне на грудь и взрывает грудную клетку изнутри. – Какое отравление?