Клайгер наверняка знает, что рискует жизнью.

Дон вздрогнул: Эрлмен стиснул его руку и кивком указал в конец галереи, глаза его на изможденном лице сверкнули.

– Гляди, - чуть слышно шепнул он.
– Вон там, у той витрины. Видишь? Клайгер!

Он был... совсем обыкновенный. В пылу охоты Дон рисовал его себе то ли сверхчеловеком, то ли чудовищем, но вот он стоит и не сводит глаз с какого-то горшка, обожженного в ту пору, когда западной цивилизации не было еще и в помине, и ничего сверхъестественного в его облике нет - самый обыкновенный человек, только больше обычного увлекается вещами, которые кажутся красивыми лишь немногим.

И однако он знает нечто такое, что делает его величайшей угрозой для безопасности Запада.

– Поймали!
– раздался ликующий шепот Эрлмена.
– Ты опять попал, Дон! В самую точку!

– На место!
– Грегсон не отрывал глаз от тщедушного человечка, за которым так долго охотился.
– Стань у двери, вдруг он вздумает удирать. Сам знаешь, что надо делать.

– Знаю.
– Эрлмен чуть помедлил.
– А Бронсон?

– Это моя забота.

Дон выждал, пока Эрлмен, словно гуляя, прошелся мимо витрин и небрежно облокотился о перила дальней лестницы. Понятно, что Макс сейчас вздохнул с облегчением: они проработали вместе восемь лет, и его неудача была бы в какой-то мере и неудачей Эрлмена.

Но все отлично удалось.

И, упиваясь сладостью победы, Дон двинулся вперед, он почти забыл, что по пятам идет Бронсон. Клайгер не обернулся. Держал в руках плоскую широкую чашу, осторожно поглаживал ее края и любовался яркими красками, не выцветшими за века.

– Клайгер!

Тот медленно поставил чашу на место.

– Не пытайтесь бежать. Не сопротивляйтесь. Не делайте глупостей, мрачно прошептал Дон.
– Вам все равно не уйти.

– Знаю.

– К вашему сведению, я из ЦРУ.

– Знаю.

– Это тупик, Клайгер.

– Знаю.

Его спокойный, бесстрастный тон злил Грегсона. Ему бы клянчить, ругаться, спорить, а он твердит, как попугай, одно и то же. Дон в ярости схватил его за плечо и повернул лицом к себе.

– Может, вы вообще все на свете знаете?

Клайгер не ответил. Он опустил тяжелые веки, и Дон вспомнил, как описывал эти глаза Левкин. "Удивительные" - сказал тогда антиквар, но это было не то слово.

Затравленные. Иначе не скажешь.

Затравленный.

– Что вы собираетесь со мной сделать?
– Клайгер раскрыл глаза и взглянул прямо в мрачное лицо охотника.

Дон пожал плечами.

– К чему вопросы? Ведь вы как будто и сами все наперед знаете.

– Я ясновидец, - спокойно сказал Клайгер.
– Я умею видеть будущее, но ведь и вы тоже умеете. А вы? Вы все знаете?

– Я...
– Дон проглотил комок в горле.
– Что вы сказали?

– А иначе откуда бы вы узнали, что я сюда приду? Именно узнали, а не догадались. Вы так же точно знали, что найдете меня здесь, как я точно знаю, что...

– Ну, дальше, дальше!

– У вас тоже есть этот дар. Вы знали, что я буду здесь в этот час, значит, вы "видели" будущее. Может быть, не очень далеко и не очень отчетливо, но вы его видели. Каких вам еще доказательств?

– Но я просто был уверен, что... Так, значит, вот как оно действует, ясновидение!

– У вас, видимо, так. У других, возможно, не совсем так. Но если вы твердо убеждены, что в такую-то минуту произойдет такое-то событие или хотя бы что оно наверняка произойдет, пускай чуть раньше или чуть позже, значит, вы обладаете даром, который так высоко ценит генерал Пени.
– Клайгер горько усмехнулся.
– Только ничего хорошего от этого не ждите.

Дон помотал головой, в ней просто не умещалось все, что обрушилось на него за одну минуту. Рядом Бронсон переступил с ноги на ногу. Вокруг никого не было, все посетители отошли к другим витринам, и они остались втроем, точно на необитаемом острове.

– Я с вами не пойду, - объявил Клайгер.
– Хватит с меня Дома Картрайта.

– У вас нет выбора.

Клайгер улыбнулся.

– Вы забываете, что тут нет речи о выборе, - сказал он мягко.
– Я просто знаю. Мы с генералом никогда больше не увидимся.

Бронсон глухо зарычал.

Он был как молния, но Дон оказался еще быстрей.

Подстегнутый каким-то неведомым шестым чувством, он круто обернулся, едва блеснул поднятый пистолет, вцепился в руку Бронсона - и выворачивал ее, силясь отвести злобное черное дуло от цели. Мышцы напряглись до предела, потом что-то треснуло, точно сухой сук под ногой: сломалась кость. Пистолет выпал из оцепеневших пальцев Бронсона, он раскрыл рот, но Дон ударил его ребром ладони по шее, и немой рухнул на пол.