Шрифт:
Когда их взгляды снова встречаются, лицо Евы становится не по возрасту серьезным.
— Что тебе нужно?
— Чтобы вы прилюдно унизили жену мэра.
— Катерину? Зачем тебе это?
— Она мне не нравится.
— Ах ты… Гнусная дрянь! Далеко пойдешь.
— Обязательно, — улыбается Ева.
Она умалчивает, что неделю назад застала Катерину за поцелуями с отцом. Пыталась убедить себя в том, что это был дружеский порыв, пока не увидела сегодня тот же напор в лобызаниях Кругловой с мэром.
Теперь она не сомневалась: это что-то постыдное и запретное. Об этом Еве, как и о многом другом, придется молчать вечно. Но молчание — не значит отсутствие наказания.
Толчок. Колебание воздуха.
— Глядите-ка, морская принцесса! Черная барракуда!
Ева не терпит подобного обращения.
— Заткни свой поганый рот, ничтожество!
Толкает парнишку на землю. Бьет везде, куда попадает. Без разбора. Не замечая боли в костяшках, колотит, что есть силы. Входит во вкус, чувствуя, как затасканные переживания, обиды и страхи тонут в жгучем вареве агрессии. Обманчивое наслаждение своим превосходством и нездоровая смелость протаптывают внутри нее дорожки. К которым она готова возвращаться, следовать ими снова и снова, лишь бы избегать тех дорог, которые причиняют страдания.
Бросок. Перемотка. Накрывающая душу темнота.
Подпирая спиной дверь, Ева не замечает того, как трясутся ее ноги, пока не падает на пол. Поджимая руки к губам, шепотом молится о том, чтобы ее голова взорвалась от изобилия звучавших в ней мыслей.
В окно спальни, играя тенями, заглядывает луна. Одна из неровных темных полос ложится на лицо девочки. У нее не осталось сил, чтобы кричать. Шумно дыша, Ева закрывает глаза, позволяя своему сознанию дорисовывать то, чего на самом деле не существует в природе.
Представляет, как разлетается на куски окно. Человек, естественно, супергерой, запрыгивает в комнату. Вручает ей огромный защитный плащ, в котором можно летать, и забирает ее с собой.
Далеко-далеко. На другой конец света.
Там у нее будет другое имя. И новое обличие.
Далеко-далеко.
[1] Роберт Шуман — немецкий композитор.
Глава 23
Холодное туманное утро плавно растворяет ночь. Сбегая вниз по лестнице, Ева останавливается и, нетерпеливо ожидая, пока Исаевы дойдут от машины к парадной двери, машинально рассматривает свои исписанные синей ручкой джинсы.
Черепа, цветы, огромные знаки препинания, короткие надписи — творения ее рук. Ольга Владимировна первой оценивает эту «красоту». Выдыхает и негодующе откидывает за плечи волосы.
— Что за вид, Ева? Ты что, решила меня добить?
— Вы же не отправите меня туда на все лето? Мама?
— Нет. Только на два месяца. Такова программа.
— Какая программа? Я не хочу! Пожалуйста…
— Перестань истерить, Ева! У меня нет на это времени. Ирина Давидовна уже проинструктирована насчет твоего питания и режима приема лекарств.
— Меня тошнит уже от вашей постной еды! И от ваших лекарств, делающих меня сонной и вялой! От вас!!!
— Закрой рот, Ева, — окидывает ее гневным взглядом отец. — Иначе это сделаю я.
— Научись сдержанности, — вздыхает Ольга Владимировна, поправляя прическу. — Контроль, Ева. Помнишь? Ты должна управлять своим телом и следить за тем, что говоришь. Тогда не придется глотать таблетки.
— Я не могу. Я не могу… Мама…
Смена.
Возбужденный крик и свист толпы.
— Бей! Бей! Бей! Бей!
Обхватывая коленями распростертую на полу одноклассницу, Ева возвышается над ней, натягивая ее длинную косу как канат.
Ярость проносится внутри нее, словно смерч, снося на своем пути какие-либо положительные эмоции. Приподнимая Христенко за плечи, она резко шмякает ее головой о пол. Затыкая ей рот рукой, придавливает и удерживает.
— Теперь ты запомнишь: это моя школа.