Не так давно у Бела появился щенок. До этого у него была собака, но я ни разу не видел её беременной, да и от кого она смогла бы понести потомство, даже если бы захотела? Других псов в этот мир не завозили.

— Как ты его назвал, к слову? И когда уже наконец покажешь?

— Когда она подрастёт, не раньше.

— Так это ещё и девочка? Окружаешь себя прекрасными дамами?

— Не всё же со скелетом языком чесать.

— Ха. А у меня его и нет. Ты его третьим глазом что ли увидел?

Мы перебрасывались ленивыми остротами ещё довольно долго. Я зашёл сюда, честно говоря, просто провести время, так что ничего не имел против.

Мир, в котором я живу, называется Лир. Потерянные души мира реального попадают в него иногда на время, но чаще — насовсем, становясь его частью. Они пребывают в куполах, маленьких идеальных для них измерениях, где живут счастливой и беззаботной жизнью, обеспеченные всем необходимым для комфорта. А потом становятся камушками на Сером берегу. По крайней мере, так это задумывалось.

Этот бар — один из таких куполов. Его хозяин — необычный бармен, способный читать мысли и в буквальном смысле творить еду из воздуха. Дверь в его бар можно открыть практически откуда угодно, но я предпочитаю входить по старинке.

Первое, что видят люди, впервые приходящие сюда — идеально сервированные столики, только и ждущие прихода гостей. Затем их взгляд обычно переключается на книжные шкафы, стоящие вдоль стен. Все книги на них пустые, и наполняются текстом лишь тогда, когда их берут в руки. Причём истории подбираются под вкус читателя, но мне с ними редко везёт — так как устоявшихся предпочтений у меня нет, книги показывают всё подряд: детективы, мистику, фантастику, но мне редко что из предложенного нравится. Когда я работал на Бела и был официантом в его баре, отрабатывая свой долг, то часто листал их. Иногда я пытался выяснить у бармена, где скрываются колонки, из которых слышится тихая ненавязчивая музыка, но он не выдавал своих секретов. Вполне в его духе.

— Как там твой депрессующий приятель? — Бел налил мне ещё немного жидкости в стакан, и я с готовностью опрокинул его в себя. Благодаря магии Бела, это было одно из двух мест, где я мог познать радость вкуса. Еда и напитки растворялись во мне моментально, стоило им попасть внутрь. Перевод продукта? Возможно. Ведь есть мне совсем не нужно. Но я радовался любой возможности что-то попробовать — для скелетов органы чувств невиданная роскошь.

— Депрессующий приятель, как ему и подобает, депрессирует, — бодро сообщил я бармену.

— И сколько же попыток свести счёты со своим бренным существованием было за последние дни?

— Не больше трёх.

— Кажется, он начинает уставать, — бармен принялся протирать стойку, — Может, проведаешь его? Незаметно наблюдать со стороны, конечно, приятно, но едва ли полезно.

— А ты всегда такой моралист? — недоверчивым тоном спросил я, кладя яблоко со стойки себе в карман. Просто чтобы было.

— Только по четвергам, — ответил Бел, вежливо сделав вид, что не заметил пропажи яблока. Он взглянул на свою руку, будто бы на ней были часы, — Мы закрываемся, так что, уважаемый клиент, покиньте бар.

— Понял-принял. Но я вернусь!

— Надеюсь, хоть тогда ты мне заплатишь.

Я помахал бармену рукой и вышел в дверь. Матовая чёрная субстанция, что была за ней, на несколько мгновений поглотила меня, прежде чем выпустить наружу. Чувство липкости, которое возникало у меня раньше при проходе через миры, уже почти не ощущалось. Лёгкий ветер слегка раскачивал мою толстовку, не по размеру огромную. Раньше у меня была привычка носить огромные тёплые вещи, чтобы согреть кое-кого при случае, но теперь его не стало. Маленькая девочка с рожками превратилась в один из тысяч камешков на сером мрачном берегу, смешавшись с остальными. Или и вовсе исчезла из этого мира. Едва ли мне когда-нибудь удастся выяснить, что с ней в конце-концов стало, но, как говорит мой наставник, оно и к лучшему. Я всё также продолжал носить эту бесполезную для меня толстовку, хоть не чувствовал ни холода, ни жары. Другие вещи не особо привлекали меня, хотя и, было бы желание, я мог ими обзавестись. Но много ли надо скелету?

Потянувшись и сделав вид, что вдыхаю воздух, я пошёл вдоль нестройных рядов тёмных куполов, сунув руки в карманы. Эти купола в каком-то роде напоминали собой желе и возвышались на несколько метров в высоту. Я мог войти в каждый из них, но предпочитал лишний раз этого не делать. Мало ли, что окажется внутри? Однажды мне "повезло" очутиться в центре болота, по пояс в жиже. Или в открытом космосе. После того случая, от которого и по сей день бывает зябко, я остерегаюсь бездумных путешествий и стараюсь класть в рюкзак необходимый минимум вещей при первом переходе. Не только для защиты от условий мира — но и для обороны от самих хозяев. Далеко не все из них рады чужакам в своих владениях. Но работа есть работа — время от времени мне приходится посещать не самые уютные миры, чтобы помогать их обитателям. Иногда даже против их воли.

Ноги привели меня к куполу, ничем не отличающемуся от прочих. Одна из важнейших способностей проводников — умение ориентироваться в этом однообразии, и это было первое, чему меня научил мой наставник Энгус. Серое небо, купола, камни и далёкий плеск моря — вот что составляло мою рутину. Но она мне по своему нравилась, уж не знаю почему.

Я осторожно положил сначала одну, потом другую руку на купол и сделал медленный шаг внутрь. Материя окутала всего меня, пропуская внутрь. Иногда переход бывал мгновенным, но в этом мире приходилось подождать несколько секунд, прежде чем липкая субстанция впустит тебя внутрь. Мерзкое чувство в моей душе прошло ещё не скоро, хотя я и старался его не замечать.