— Значит, надо найти другой способ попасть в особняк, чтобы больше с ними не сталкиваться, — поддакнула ему супруга, и грузная фигура полуэльфы, легко поднявшись с травы, неслышно растворилась в тени кустов у парковой ограды.

Малиген в это время пыталась бежать настолько быстро, насколько это было возможно. Ноги путались в тяжелом подоле пышного платья, кружева цеплялись за кусты, а она злилась на то, что все казалось настроенным против нее.

— Откуда здесь Алиса?! Ведь кольцо выбрало меня! — шипела она, дергая кружевную манжету, зацепившуюся за очередную ветку. — Или ее? Да нет! Даже глупая Олиндия, толстуха неповоротливая, и то поняла, что я настоящая невеста! Наверняка эта пронырливая вампирша просто что-то узнала и решила испортить мне помолвку!

Демонесса со злостью дернула подол, и оборка платья цвета бургунди с треском оторвалась, оставшись висеть на сучке трухлявой коряги.

Малиген аль Шахир бежала, не разбирая дороги. Ветки кустов, преграждающие ей путь, с треском ломались от резких движений яростно отпихивающей их демонессы. Она не видела, что Олиндия встала и исчезла среди деревьев, что Алиса в беседке сидит совершенно неподвижно, девушка видела лишь только белую рубашку Кронова, все ближе подходящего к распахнутым воротам.

Как бы она ни бежала, как бы ни торопилась, Генрих Викторианович оказался у входа гораздо быстрее. А демонесса со злым отчаянием в глазах беспомощно смотрела, как он заходит на территорию особняка и его внезапно обволакивают миллионы мерцающих искр.

— Алиска! Дрянь! Она там артефакт какой-то поставила, чтоб моего Генриха себе захапать! Вот я до тебя доберусь! — Запыхавшись, она бежала к воротам, пытаясь нагнать вдруг странно замедлившегося вампира.

В ворота Малиген влетела, чуть не упав.

— Генрих! — окликнула она профессора, но крик словно утонул в вязком, внезапно сгустившемся вокруг нее пространстве, искрящиеся потоки закрутились перед глазами девушки, и она, замедляя шаг, начала плавно оседать на заросшую травой подъездную дорожку.

«Ну, я тебе все припомню, Алиска!» — мелькнула последняя мысль, перед тем как темнота накрыла сознание обиженной демонессы.

Воришки в это время как раз пробрались через подходящий пролом ограды на территорию особняка. Преодолев полуразрушенный забор и выбравшись из кустов на тропинку вдалеке от центральных ворот, Хефа увидела, как медленно опускается на траву белокурая демонесса.

— Чего это она? — поразилась фенмучка, в изумлении рассматривая лежащую Малиген. — Ее что, удар хватил от разочарования? Корик, давай сходим посмотрим, что с ней случилось?

— Хефа, мы не за этим сюда притащились! В чужой особняк через парадный вход без приглашения только идиоты лезут! Ну и что, что домик заброшенный, все равно чья-то собственность! Наверняка вляпались в ловушку для незваных гостей! — равнодушно отмахнулся Корик. — Вон и вампир лежит. Нам же лучше, не будут под ногами путаться! Пошли уже к особняку.

Пока фенмуки обсуждали произошедшее в парке, над лежащими телами сгустилась магическая пелена.

Через какое-то время профессор Кронов очнулся лежащим на траве и сначала совершенно не мог понять, где он находится. Мысли медленно прояснялись, и он вспомнил Патрицию, артефакт, похищенных девушек и особняк Мальдини, куда он, собственно, так стремился и попал, перед тем как потерять сознание.

«Видимо, тут была какая-то ловушка. Странно, что я ее совершенно не заметил».

Вампир скривился, наморщив лоб.

Первая попытка встать не увенчалась успехом, тело почему-то не слушалось, а руки ощущались как-то странно. С трудом опершись на них, профессор понял, что почему-то принял облик летучей мыши. Ипостась была ему знакома, но казалась какой-то неправильной. Попытка взлететь не удалась. При взмахе крыльями его притянуло обратно к земле откуда-то взявшееся объемистое пузико, а на глаза, закрывая обзор, тряпочками упали огромные уши, сбитые хлопающими вхолостую крыльями.

— Какая-то странная трансформация. И это было бы даже любопытно, если бы не данные обстоятельства, — невнятно забубнил профессор, удивляясь, как такое могло с ним произойти.

Неожиданно рядом раздалось знакомое бормотание.

— Со мной же был Поликарпыч!

Когда Кронов, справившись с ушами, крыльями и пузом, сумел-таки развернуться в нужную сторону, он выпучил глаза и, задрав голову, упал на спину, разинув маленькую пасть с торчащими клычками.

Над ним, мотая головой и что-то бубня под нос, возвышался кудрявый блондин в расшитой золотом атласной рубахе и золотых штанах, подпоясанных широким парчовым кушаком, тоже затканным золотом. На ногах этого добра молодца были надеты сафьяновые сапожки с подкованными каблуками, а на буйных кудрях блеснула драгоценными камнями зубчатая золотая корона.