На крыльце загрохотали шаги, она, испугавшись, вскочила, прижимая к груди раскрытый журнал. Дверь распахнулась, и в комнату шагнула массивная фигура.

Троллиха во все глаза рассматривала незнакомого мужчину, замершего на пороге собственного дома. Высокий широкоплечий тролль в темно-коричневой куртке в ответ тоже пристально разглядывал неподвижно стоящую у кресла девушку. На его одежде блестели нашитые на карманах защитные артефакты, а болотно-зеленые брюки были заправлены в высокие сапоги, заляпанные засохшей болотной жижей.

Потом незнакомец перевел взгляд на стол с приготовленной едой, обвел глазами всю комнату и медленно двинулся в другую. Зельда, не зная, чего ей ждать, настороженно следила за ним. Тем временем молчаливый хозяин заглянул в спальню и даже не поленился залезть на чердак, после чего хмуро протопал к накрытому столу, сел на стул и так же молча принялся за еду.

Вот тут Зельде уже стало обидно.

«Вот правду говорили — бирюк! Ни "здрасьте", ни "как вы себя чувствуете?", — сердилась она про себя. — Я ему все отмыла, мебель восстановила, еды наготовила, а он мне даже словечка не сказал!»

Тролль же, задумчиво жуя сочное, тающее во рту жареное мясо, вспоминал, как полоз принес девушку, и размышлял о том, что ему теперь делать.

Грорер приехал в лес хрустальных колокольчиков с очередным обходом. Старый контракт об охране, продлеваемый его семьей не одно столетие, исправно оплачивался поверенными исчезнувшего семейства Мальдини. Наследники не объявлялись, но, поскольку контракт не был разорван, тролли семьи Трегов продолжали выполнять взятые на себя обязательства. Да и провести время вдали от суеты ему было приятно. В усадьбе его семьи, кроме родителей, жили еще две младшие сестры и брат. Будучи старшим в семье, Грорер должен был открыть свое дело, но матушка считала, что только женатый тролль может жить отдельно. А батюшка одобрительно соглашался, говоря:

— Холостой балбес все спустит на раз, потому как не умеет нести ответственность за других.

Старому троллю не хотелось делить капитал, да и использовать первенца для разных поручений было очень удобно.

Поэтому, став взрослым, Грорер сделался посмешищем среди сверстников, которые давно съехали от родителей и вели свои дела сами. А как нормальному троллю жениться? Невесты, что нравились, нос воротили, узнав, что он живет не своим домом. А те, кого сватала матушка, его совсем не привлекали. Годы шли, родители старели, сестры уже в невестах ходят, а тролль, прослыв нелюдимым бирюком, только и делал, что регулярно ездил в лес. Потому что отец вечно был занят делами.

Тут, кроме выполнения работы, он нашел, пожалуй, своего единственного друга. Отбитый у стаи вострыг змееныш являлся его отдушиной в этом мире. Полоз вырос в огромного змея, а самое главное — это то, что Грорер его понимал.

И вот от этого единственного приятеля он неожиданно получил такой подарочек!

Грорер Трег покосился на высокую девушку в светло-бирюзовом платье, сидящую в кресле и сердито смотрящую на него из-за журнала.

«Интересно, почему она молчит? — думал он, откусывая пирожок. — Может, немая? И сердится вроде бы. Так не на меня, наверное, на змея. Не я же ее украл».

Для него было в диковинку женское молчание. Сестры обычно трещали как сороки, а от нравоучений матушки болела голова.

Когда змей приполз и положил перед ним свой бессознательный трофей, шипя про самочку в подарок, Грорер даже рассмотреть ее толком не успел. Подняв с ковра, унес в спальню и попытался объяснить непонимающему змею, как тот неправ. Зато теперь, вернувшись после того, как разузнал что мог, он просто остолбенел на пороге.

В его доме посреди сверкающей чистоты в ореоле потрясающе вкусных ароматов еды стояла настоящая богиня семейного очага. Высокая темноволосая девушка в воздушном голубом платье и миленьких кружевных перчатках настороженно смотрела на него, прижимая к груди какой-то старый журнал.

Растерявшись, Грорер принялся осматривать свое жилище и поразился произошедшим с ним переменам. Диван обзавелся новой темно-синей обивкой в тон обоев. Тролль и забыл уже, что волнистые полосы узора на них были синие, настолько обои выцвели со временем. Торшер щеголял целым молочно-матовым стеклянным плафоном, а старенький ковер, как довольный зверек, распушил давно свалявшийся ворс и порадовал пестрым рисунком традиционных орочьих орнаментов степняков-ковроделов.

Не представляя, что сказать совершенно незнакомой красивой девушке, Грорер с невозмутимым видом протопал в спальню.

«Э-э-э, — только и мелькнуло у него в голове при взгляде на кровать, — а кружавчики-то зачем?»

Зельда, видимо в стихийном порыве уборки, машинально использовала бытовые заклинания, употребляемые ей в своей спальне.

Поэтому кровать щеголяла белоснежным накрахмаленным бельем и кружевным подзором по краю. Сундук обзавелся ажурной салфеточкой на крышке, а тряпку на окошке сменила миленькая занавесочка в розовый цветочек.

Не зная, куда себя деть, мужчина решил сходить на чердак, но и там был наведен идеальный порядок. Живот жалобно буркнул, напоминая хозяину, что в доме есть еда, и Грорер, решив, что за столом проще будет начать разговор, вернулся в комнату к девушке.