Теперь он не ноет, когда Роанна заставляет принять горькое лекарство. Не ворчиг при осмотре ноги, не ругается при перевязке.

И она радовалась, искренне радовалась переменам в таком взбалмошном и, как ей казалось, недолюбленном ребенке со сложным характером. Ведь каждый может измениться, каждый заслуживает второго шанса, прощения, каждому хочется и любви, и ласки, и доброты…

— Эй, Рон, о чем опять задумалась?

Ирма не умела долго молчать. Дольше, чем малюсенький огарок, обычно не выдерживала. И надо бы спросить ее о том, что вертится у Роанны на языке и никак не хочет отпускать.

Двуколка подпрыгнула на очередной кочке, когда Роанна решилась:

— Ирма, ты тоже считаешь, что я ведьма?

Девушка, сидевшая рядом, ответила сразу, совершенно не задумываясь:

— Так все вокруг говорят.

— Я тебя спросила. Скажи, что ты думаешь.

— Я не знаю. — Перехватив на миг вожжи в одну руку, обтянутую рыжей перчаткой, она провела рукой по волосам, забранным в низкий хвост, приглаживая выбившиеся пряди. — Ты не похожа на ведьму. Но есть в тебе что-то такое, что отталкивает от тебя других людей. Возможно, ты и ведьма. Слабенькая.

И все-таки Ирма считает ее ведьмой. Что же, день с самого утра незаладился.

— Вот как. И не боишься?

Ирма, правившая двуколкой с мастерством заправского кучера, рассмеялась.

— Нет, не боюсь. Я вот как считаю, Рон: если человек по-доброму относится к другим, то и к нему также относиться будут. Вот я тебе ничего плохого не сделала. С чего мне тебя боятся?

— А дознавателя приглашать, чтобы убедится ведьма я или нет, это, конечно, тоже по-доброму? — вопросом на вопрос ответили Роанна.

Если Роанна рассчитывала, что Ирма смутиться, этого не произошло.

— Значит, Варг проболтался Льену, а Льен сказал тебе. Я не хотела, чтобы ты знала, Рон, прости, если расстроила. Думала, придет к тебе дознаватель, сам все и расскажет. Ты разве о новом законе не слышала?

— О новом законе?

— Значит, не знаешь. Отказаться от проверки нельзя. Всех целительниц обязывают проверяться, потому что среди них больше всего ведьм обнаруживают.

Вот так, Рон. Боятся все.

A она — целительница. Об этом в деревне все знают, а значит, рано или поздно донесут. Даже, если они с Льеном прямо сейчас сорвутся с обжитого места и убегут в другую деревню или город… Но ведь и там она не сможет не лечить. Целительство — ее призвание, ее отдушина, то, что получается у нее лучше всего. Да и чем тогда зарабатывать на жизнь? Нет, не выход…

Роанна продолжала напряженно молчать. Двуколка продолжала мерно катиться и месить грязь под колесами.

— А ты у нас — целительница, — эхом на ее мысли откликнулась Ирма. — Все равно проверят, так какая тебе разница — когда? В Гвиде нет своего дознавателя, поэтому временно приглашают кого-то со стороны. Я разузнала — примерно через неделю приедет человек, назначенный мэром города на эту должность. Говорят, он еще и доктор, и профессор по совместительству. А у тебя будет целая неделя, чтобы подготовиться.

— Ты, прежде, хотя бы у меня поинтересовалась, нужен ли мне этот… осмотр.

— Тебе же лучше будет, дурочка. Дознаватели все-все про ведьму сказать могут: степень отклонения от нормы, возможные стихийные выбросы энергии, риски по шкале Эрне, нестабильность, чувствительность к определению ауры. Он тебе и заключение выдаст, все как положено. Если ты слабенькая ведьма, чего тебе опасаться?

И откуда, интересно, она так много всего знает?

Ирма придержала лошадь, перешедшую на размашистую рысь. Повернулась к Роанне вполоборота, понизила голос:

— Два года назад я… общалась с одной ведьмой. Красивая была, статная женщина. Нестарая еще. Она тогда много чего занятного мне порассказала. Однажды мы встретились с ней в поле, разговорились. Ведьма жила в Гвиде, а к нам в деревню приезжала за травами. Говорила, лес у нас проклятый, а травы буйные и целебные. С тех пор мы… общались время от времени. Недолго, правда, около полугода. Потом она пропала. Я расспрашивала о ней в Гвиде, искала — никто не знал, куда она делась. Словно Засуха ее прибрала.

Она замолчала и задумалась. Крепко задумалась. Изредка поправляла съезжающий с колен плащ. Натягивала вожжи, переезжая через очередную лужу.

И что Роанна так разволновалась? Ведь она не ведьма и знает об этом. Единственное, что дознаватель может у нее обнаружить — наследственную предрасположенность, врожденный дар к ведьмовству. Скорее всего, посоветует поступить на службу в храм Воды. Она сама бы пошла в храм, добровольно, но на кого оставить Льена? Сколько раз предлагала отвезти его обратно к бабке. Но брат упрямый — не соглашается.