— Жаль, что ты скоро забудешь эту ночь, Юля.

Он в первый раз назвал меня по имени, и я буквально костями ощутила, сколько скрытой энергии заложено в столь обыденном признаке личности как имя.

Я не разделяла сожалений капитана аспидов. Забвение виделось мне желанной целью. Какое облегчение я бы испытала, стерев из памяти все, что произошло вслед за официальной частью выпускного! Однако в подобный исход верилось с трудом. Какая девушка может забыть свой первый раз, да еще если в роли ее первого мужчины выступало сразу трое? Причем никого из них нельзя было назвать человеком.

— Не думаю, что когда-либо, забуду вас, — честно призналась я, впрочем, то был совсем не комплимент.

— И все же смертная часть сделает свое дело. Постепенно в твоей голове возникнут новые подробности, более подходящие под устоявшееся представление о реальности. Со временем ты найдешь заурядные прочины для произошедшего. Останутся лишь сны, в которых ты будешь видеть неясные образы и испытывать непонятные желания.

— Мы хотим, чтобы ты знала…

Капитан, снял со своей шеи, какой-то невзрачный амулет и задумчиво разглядывая его, продолжил:

— Мы даже не рассчитывали на такое чудо, как Слияние. Подобное в лучшие времена могло случиться лишь в близости равных. Это ни с чем несравнимое, древнее волшебство — когда кровь возлюбленного поет для тебя. Я не могу найти объяснение случившемуся. Остается лишь благодарить за это почивших Богов и хранителей их заветов Манадос. Следующие триста лет для меня будут наполнены тобой.

Он протянул мне амулет, и я не посмела отвергнуть этот прощальный дар.

Прошло много времени, прежде чем я смогла в полной мере оценить значение его подарка.

III глава: Зловещие гости

В сердце каждого сида живет Зло.

Оно сияет холодным светом неодолимого совершенства

и взимает свою непомерную дань.

Неделя, последовавшая за событиями в лесу, обернулась бесконечной наркотической агонией.

Первые сутки почти стерлись из моей памяти, превратившись в темное мутное пятно, пропитанное кошмарами. Оставалось лишь благодарить невидимого Бога, устроившего так, что на следующий день после выпускного мама была вынуждена уехать в командировку, и мне хватило сил что-то буркнуть из-под одеяла, когда она с чемоданом в руках покидала квартиру. После уже ничто не мешало мне прочувствовать до самой последней ноты мелодию просочившегося под кожу ужаса.

Желание, неуемное и чудовищное, непереносимое для всякого человеческого существа, яростно сжигало разум. Оно заставляло корчиться на влажных простынях, зажав между ног одеяло, собственноручно терзать свое тело без разрядки и облегчения.

В ту проклятую неделю мною владела единственная мысль, одна затмевающая всё потребность — я жаждала, отчаянно нуждалась в близости с Высшими.

Но сколько бы ладони ни скользили по истекающей влагой плоти, жажда лишь разрасталась, множилась, словно смертоносный вирус, от которого не существовало исцеления.

Иногда я впадала в забытье, в котором властвовали видения: цветущие сады с деревьями, увитыми терниями, сверкающими на солнце словно алмазы; подземные лабиринты с живыми каменными птицами; тронный зал с колоннами из гигантских костей; тонкостволое дерево с черными ягодами, растущее посреди зеркально гладкого озера.

Картины, стремительно сменяющие друг друга, яркими всполохами возникали в голове, рождая ощущение, что какая-то невесомая часть меня отделилась от тела и попала в неведомый, зачарованный злой ворожбой мир. Он был столь прекрасен, столь манящ, что я сгибалась под его беспощадной дланью и с криком возвращалась в реальность за секунду до того, как он бы превратил меня в сломанную куклу.

Но случались благословенные передышки, когда липкая мга, затопившая мои глаза и легкие, на краткий миг, необходимый чтобы сделать спасительный вдох, вдруг отступала прочь.

В те мгновения я сжимала в кулак руку, стремясь умерить возникающие назойливое жжение в ладони, вздрагивала всем телом и судорожно делала вдох. Тогда измученное сердце вновь наполнялось кровью и болезненно сжималось, разгоняя ее по венам.

Не раз и не два в те дни я замирала в шаге от невозвратимости…

Все прекратилось внезапно. Я словно отыскала последнюю полынью и вынырнула из-под вековечного льда, запиравшего меня в океане бурлящей лавы.

Неделю я практически не пила и ничего не ела, и, как следствие, исхудала и ужасно ослабла. В квартире у нас не было телефона, поэтому мы с мамой созванивались редко, для чего я наведывалась к соседям. По счастью, в день, условленный для контрольного звонка, я пришла в себя и смогла доковылять до соседки, объяснив удивленной моим состоянием женщине, что просто переболела кишечным гриппом. Мне поверили и не стали поднимать паники.

Силы возвращались медленно. Жажда близости все еще плавила кости, просто теперь вожделение не терзало меня непрестанно, а подкрадывалось ненадолго, как правило, по ночам, вгрызаясь в тело голодным зверем, заставляя кусать губы и плакать от бессилия.