Еще секунда и я бы забралась им на колени, вымаливая ласки. Лишь только память о пережитой агонии помешала плюнуть на гордость и не сдаться на милость Высших. А еще мысль, что в доме, в котором я выросла, на кухне моей матери никогда не должно случиться такого явления, как групповой секс. Как бы сильно я этого ни жаждала. Как бы сильно ни желали этого до крайности возбужденные Аспиды.

Мужчины почти синхронно поднялись с дивана.

— Мы уходим, — хрипло сообщил Эф. — Его внушительная тяжелая длина явственно проступила сквозь ткань облегающих брюк.

— А Хэм? — вдруг заволновавшись, что я так и не узнаю ответ на мучающий меня вопрос, торопливо спросила я. — Где он?

В груди крепло гнетущее ощущение, что с Хэмом случилась беда. Считайте меня ненормальной, но я никак не могла избавиться от чувства ответственности перед ним. Словно спасла и приручила обреченного на смерть раненого зверя, и теперь без меня он был обречен на еще более чудовищный финал.

— Там, где скоро будем все мы, — с какой-то обреченной злобой ответил Крайт.

Меня прошила дрожь ужаса. Вспомнились угрозы Живаллы, ее уверенность в том, что Высокая Госпожа наградит ее за расправу. Хвастливые обещания твари пировать на останках Эфаира. Разговор мужчин в ночь выпускного о том, как долго они ждали возможности покинуть Инмир, какие низкие поступки совершали, исполняя приказы своей хозяйки, лишь бы заслужить ее милость.

— Вы нарушили приказ? — догадалась я. — И вас за это серьезно накажут.

— Квартиру нужно защитить. Уверен, они придут снова, — явно не желая отвечать, перевел тему Крайт.

Он обращался к капитану.

Эфаир кивнул, соглашаясь.

— Пойдем.

Мужчина сжал мое предплечье, побуждая двигаться следом за ним.

Втроем мы вернулись в спальню и подошли к зеркалу, к тому самому, которое так предательски послужило парадным входом для жадных до человечинки чудовищ. Теперь оно выглядело вполне себе заурядно. Зеркало как зеркало. Большое, в светлой деревянной раме, отражающее двух неправдоподобно красивых мужчин и растерянную да бледную меня.

— Приложи ладонь к центру и позови Безымянного.

— С чего ты взял, что он явится? — пока я переваривала услышанное, выразил сомнения Крайт.

— С того, что не только я оставил ей маяк.

— Грач что-то дарил тебе? — обратился ко мне сид, не скрывая что неприятно удивлен.

— Нет. — Я покачала головой. А потом замерла от догадки. — Разве что, он что-то сделал с моей…

Протянув правую руку Высшему, я предъявила ему едва различимое голубоватое углубление на ладони.

— Иногда это место покалывает.

— «Зерно силы», — без затруднений опознал загадочное нечто, Крайт. — Тогда все ясно. Должно сработать. Действуй.

Он осторожно подтолкнул меня ближе к зеркалу, и я послушно прикоснулась к его прохладной глади, чувствуя себя при этом то ли ведьмой, то ли сумасшедшей.

— Повторяй, — сухо приказал Эфаир. — Плоть к плоти, да откроется дверь. Приди тот, к кому я взываю.

Я повторила и, ойкнув от неприятных ощущений, отдернула руку и отступила назад под защиту тут же обнявшего меня за плечи гвардейца.

Вновь в обрамлении деревянной рамы зазиял чернотой провал. Щупальца сизоватого тумана зазмеились по полу, и в одно слитное мгновение из-за зеркальной грани в комнату шагнул Безымянный.

IV Глава: Безымянный

Не отворяй дверь ему, и не садись с ним за стол.

Не наполняй его кубка вином, и не верь его речам.

А если ранен он, не врачуй его ран.

Утративший свое Имя сеет лишь скверну

И лишь бесчестие его удел.

Едва Безымянный переступил «порог» деревянной рамы, как проход за его спиной помутнел и застыл. Зеркало, служившее порталом для кошмарных тварей, подобно хамелеону замаскировалось под банальный предмет мебели.

Не знаю, смогу ли я в дальнейшем пользоваться им по прямому назначению.

Появившийся из прохода мужчина выглядел и был одет так, словно давно находился в пути. Черная одежда из кожи какой-то рептилии выглядела плохо и явно знавала лучшие времена. Длинный тяжелый плащ сплошь украшали грязь да влажные разводы. Лицо покрывала щетина, а под глазами залегли глубокие тени.

Крупная, очень смуглая ладонь с длинными пальцами предостерегающе легла на эфес внушительного, лишенного каких-либо изысков клинка.